Воронья Кость слышал, что она оставила мужа, прежнюю жизнь, родню, отринула Асов, и последовала за христианским священником, став одной из их святых женщин, монахиней.
Это была только часть проклятия серебра Аттилы. Кроме жены он потерял и сына, который родился калекой, поэтому Торгунна вынуждена была оставить его на попечение богов; это событие полностью изменило её жизнь. Кроме того, на Орма тяжким грузом легла смерть его воспитанника Колля, родного сына ярла Бранда, который ранее наградил Орма поместьем Гестеринг.
Всего лишь через год, после того как Орм обрел проклятый серебряный клад кургана Аттилы, Один забрал его жену, новорожденного сына, воспитанника, имение, а также дружбу могущественных людей и добрый кусок его честной славы.
Воронья Кость рассматривал тускло поблескивающую кучу серебра, и задавался вопросом, много ли здесь серебра Вольсунгов, и насколько сильно их проклятие.
Санд Вик, Оркнейские острова, то же время...
Команда королевы Ведьмы
Северный ветер, жесткий и холодный, как сердце шлюхи, гнал облака, словно дым, а солнце скрылось за вершинами Хоя. Серо-зелёные волны с пеной на гребнях мчались бешеными лошадьми и с грохотом разбивались о скальный мыс, прибой будто причмокивал губами, наслаждаясь вкусом, пока следующая волна не заглушала эти звуки.
Человек поежился; даже толстые стены этой усадьбы не казались ему достаточно прочными, и он чувствовал, как поднимаясь по ногам, озноб пробирал его до костей. Тем не менее, внутри было уютнее, чем снаружи, но все же это слишком суровое и северное место даже для него. Внутри помещения клубился дым, потому что двери закрыли из-за непогоды, ветер проникал сквозь дымовое отверстие над очагом и крутил вихри посреди полутемного зала, раздувая угли, от чего пламя вспыхивало ярче. В глазах напуганной штормом черной кошки отсвечивали злые огоньки.
Показался свет, который, казалось, плыл сам по себе, мерцая в неспокойных воздушных вихрях, гость беспокойно переступил с ноги на ногу, и, хотя, он был не робкого десятка, но все же поспешно перекрестился.
Послышалось тихое хихиканье, сухой шелест, словно крыса шуршала в прошлогоднем папоротнике, ночная тьма постепенно расступалась перед пламенем, открывая взору корявые балки из плавника, принесённого прибоем, ладонь на кольце фонаря, и черноту за ним.
Ещё ближе, и он различил в темноте руку, но лишь благодаря серебряному браслету, поскольку одеяние на ней было цвета полуночного неба. Ещё шаг, и показалось лицо, нечёткое в свете лампы; так что гость мог отчетливо разглядеть только её руку, — увядшая кожа покрыта коричневыми пятнами, пальцы скрючены.