Альфреду было пять с половиной лет, когда он однажды утром пошел в ванную после Лены. Лена и Луиза в то утро проспали и страшно торопились, боясь опоздать в школу. Они выскочили из дому, даже не позавтракав. Лена в спешке забыла спустить воду в туалете, и в унитазе осталась кровь. Альфред, ничего не понимая, уставился в него. Наверное, сестра очень сильно поранилась. Но она не плакала и не кричала. Столько алой крови, а она просто взяла и пошла в школу. Но она же умрет! Уже сегодня до обеда. Может, у нее это просто продлится дольше, чем у рыбы или у мыши. Или у других зверьков, из которых лилась кровь.
Альфред полагал, что больше никогда не увидит сестру. Он целых полдня тихо сидел на кровати и играл с электрической розеткой, втыкая в нее вилку. Воткнул… Вынул… Несколько часов подряд.
Пока Луиза и Лена в обед вернулись домой. Хихикая и болтая, как обычно. Лена не умерла. И глаза ее не остекленели, как у рыбы. И не видно было, чтобы у нее что-то болело.
Альфред перестал понимать, что творится в мире.
Альфред ходил за Рольфом везде и повсюду. Маленькая тень, старающаяся не попадаться на глаза, не делать ничего неправильного, быть невидимой, но все же не быть одинокой. Рольф был его другом и братом, матерью и отцом. Он был воротами в мир, который, не будь Рольфа, заканчивался бы для Альфреда возле яблони. Рольф отвечал на те немногие вопросы, которые он задавал. Получив ответ, он дня три молчал, чтобы не действовать брату на нервы.
Когда большие мальчишки играли в футбол, Альфред подавал им мяч, если он вылетал за пределы футбольного поля и падал в ручей. Он ездил с Рольфом на велосипеде, сидя на багажнике. Он даже ходил с ним в кино. Пока Рольф платил за себя, Альфред незаметно для кассирши проскальзывал под окошком кассы.
Это были фильмы, на которые дети до шестнадцати лет не допускались, где злодеи с капюшонами на голове проходили через замаскированные обоями двери и перерезали горло красивым женщинам. Это были фильмы, в которых монахи в подземельях пытали своих пленников и в которых гроза всегда предвещала преступление. И в них обязательно случалось что-то страшное, когда кто-нибудь ночью бежал через лес или проходил под железнодорожным мостом. Альфред почти сходил с ума от ужаса. Он сидел, дрожа от страха, на полу за сиденьями и боялся смотреть на экран. Рольф слизывал карамельный порошок с ладони, и его, казалось, совсем не трогали страшные события, происходившие на экране.
Страх Альфреда достиг невообразимых пределов. Он правил его жизнью. По вечерам, с наступлением темноты, мальчик боялся выйти в хлев и в подвал. Он спал только при включенном свете и плакал, когда начиналась гроза.