Петр ушел из класса очень довольный.
Эдит ругала Альфреда, проклятого бездельника, не явившегося на обед, и обещала задать ему хорошую порку, когда он в конце концов решится здесь появиться. Рольф молчал. Его мучила тревога, и он без аппетита ковырялся в еде. Впрочем, как и близняшки, которые никак не могли определиться, какой же должна быть их диета номер двадцать пять. Думать о маленьком брате было ниже их достоинства.
Хотя Рольф должен был косить луг за домом, но сразу же после обеда он бросился на поиски Альфреда. В саду его не было, на яблоне — тоже, у ручья — нет, на их тайном месте — тоже нет. Он не спрятался ни в хлеву, ни под кроватью. Он впервые исчез по-настоящему.
Рольф нервничал все больше. Он вскочил на велосипед и поехал в школу. Школьный сторож жил рядом со зданием в маленьком домике. Сначала он на всякий случай натравил на Рольфа своих собак, а лишь потом выслушал его и, недовольно ворча, открыл школу.
Рольф не знал точно, где класс брата, но быстро его нашел.
Альфред все еще висел на вешалке. Голова его свесилась на грудь, он был без сознания и походил на мертвеца. Рольф освободил его и отнес домой.
Матери Рольф сказал, что Альфред споткнулся возле ручья, упал, выбил себе зуб и потерял сознание.
— Блажен, кто верует, — сказала Эдит, но по крайней мере не ругалась.
В тот вечер Альфред впервые выплакался и открыл Рольфу то, что было у него на душе. Рольф обнимал его, а он рассказывал обо всем, что с ним до сих пор случилось в школе.
И Рольф понял, что нужно делать.
Три недели Петра не было в школе. У него было тяжелое сотрясение мозга, открытый перелом руки, перелом двух ребер и перелом нижней челюсти.
Когда Петр вернулся в школу, то ни слова не сказал Альфреду, но оставил его в покое. Другие одноклассники тоже перестали донимать Альфреда. Они не любили его, но по крайней мере не трогали. Шутки кончились. Альфред дал сдачи, пусть даже с помощью Рольфа, и указал им пределы допустимого.
Беда подкралась тихо и незаметно. У Рольфа пропал аппетит, его начало часто тошнить. И заметил это только Альфред. Но не решился сказать об этом матери. Он боялся выдать Рольфа, каким-то образом подвести его. Рольф худел и становился все слабее. Ни с того ни с сего ему стало трудно рубить дрова и таскать тяжелые ведра с углем. У него запали щеки, он сильно похудел, но мать лишь обронила, что это все — проклятый переходный возраст. Сестры хихикали и продолжали голодать, но никак не могли избавиться от младенческой пухлости. На теле Рольфа появилось множество синяков, но это стало видно лишь летом, когда он надел шорты. Мать выразилась по этому поводу следующим образом: он, мол, уже в таком возрасте, когда пора бы прекратить затевать драки.