В то первое утро с ребенком в доме она лишь часов в пять утра впала в глубокий сон, пробудить от которого ее не мог никакой плач. И из-за этого она не услышала мужа, который тихо звал на помощь, потому что сил громко кричать у него уже не было.
Когда в семь утра зазвонил будильник, Альфред, который в это время обычно был уже в поле, сидел, согнувшись, на краю кровати. Когда она положила ему руку на спину, собираясь спросить, что случилось, он прошептал: «Вызови врача. Быстро».
И потерял сознание.
Эдит восприняла ситуацию как абсурдную и растерялась. Она натянула халат, подровняла концы пояса, на что ушло секунды четыре, тщательно завязала его и только потом побежала по узкой лестнице вверх, в комнатушку под крышей, где спал Рольф, и растолкала его.
— Беги к доктору Шеффлеру! Пусть придет поскорее, папе плохо.
Рольф протер глаза и недоверчиво посмотрел на нее.
— Ребенок?
— Речь не о ребенке, а о твоем отце! Бегом, черт бы тебя побрал, поторопись!
Рольф выпрыгнул из постели, кое-как напялил брюки и пуловер. Больше всего времени заняло надевание ботинок. Но уже через несколько секунд он промчался вниз по лестнице и выскочил из дома.
Эдит вернулась в спальню. Альфред лежал на кровати с закрытыми глазами и широко открытым ртом. Она склонилась над ним, но не заметила и искорки жизни, дыхания тоже не было слышно.
Ее крепкий муж, который мог открутить любой винт, мог валить деревья, строить сараи, ловить взбесившихся быков и поднимать обломки скал, умер вот так, сразу.
Прошло минут двадцать, прежде чем появился доктор Шеффлер. Он быстро обследовал Альфреда и покачал головой.
— Все, уже ничего не сделаешь, — сказал он. — Он умер мгновенно. Против этого нет спасения. Когда сердце вот так останавливается, врач бессилен.
В этот момент Эдин начала кричать. И кричала несколько минут. Так громко и так пронзительно, что никто из присутствующих не мог этого выдержать. Близнецы стояли в дверях, бледные и испуганные, Рольф теребил пальцы и страшно косил, а ребенок плакал в одиночестве в колыбельке на кухне.
Доктор Шеффлер удерживал Эдит, которая порывалась крушить все вокруг, и наконец ему удалось сунуть ей в рот успокоительное. Эдит выплюнула таблетку прямо в зеркало для бритья, висевшее в спальне. Таблетка сначала прилипла к зеркалу, а потом медленно сползла вниз.
Через пятнадцать минут Эдит перестала кричать, и доктор ушел. Она уложила ноги Альфреда на кровать, заботливо укрыла мужа одеялом, убрала с его лба прилипшую прядь волос и сказала, обращаясь к покойнику:
— Я тебе никогда не прощу, что ты оставил меня в беде.