— Что? — испугалась Алена.
— Понюхаю, — повторил Антип, шмыгая носом, — Хорошо пахнешь!
— С тобой все нормально?
— Теперь, да, — радостно объявил бандит.
— Тебе, говорят, от моего имени в любви признались? — с долей хитринки произнесла девушка, — И что же ты ответил?
— Ну… ты это… Израдец болтун!
— Люди поговаривают, что ты мечтал тут о «бабе с толстым задом»? Уж извини, с этим помочь не могу. Не наела, — девушка невольно начала злиться, демонстрируя ревность неизвестно к кому, — Можешь поискать себе потолще, погрудастей!
— Разговорчивая больно, — ухмыльнулся Антип, указывая на Анну, болтающую вдалеке с Рустамом, — Вон, гляди на Аньку — у нее грудь гораздо больше и привлекательней твоей! А вон, смотри, девушка у столовой — у нее…
— Так, чего же ты от меня хочешь?! — гневно воскликнула Алена, отстраняясь.
— От тебе-то? Я и стараюсь объяснить… Не знаю, поймешь ли. У тебя отличная фигура, очень даже меня привлекающая, но это, как бы… не главное, что ли! Все это, на мой взгляд, не очень нормально, непривычно, даже глупо, но… тебе я хочу куртку застегнуть, чтобы ни замерзла. Хочу узнать, поела ли горячего. Удобная ли у тебя кровать, не пищат ли мыши в доме. Понимаешь ли?
— Понимаю! — с улыбкой перебила девушка, увлекая Антипа в помещение.
* * *
— Уважаемые, лысые друзья, — Волна нагло влез в комнату, — Вы тут можете век разговаривать, а мне бы хотелось взглянуть на экран.
— Давай, входи, смотри и убирайся! — отмахнулся Андрей.
— Не понимаю ничего, — занервничал Алексей, глядя в телевизор, — На наших напали что ли? Какие-то призраки летают по Велию. Но не атакуют…
— О чем ты? — в комнату вбежал Михаил, следом Ждан.
— Кто это?
— Не может быть. Я не могу поверить, — буркнул гость, —
Это почившие велийцы из Ничто.
Откуда, как и что там происходит?
Без нас бессильны в Олове друзья!
— Договорились? — насупил брови Ждан.
— Как можно камень убедить, не знаешь?
Бесчувственный, холодный и немой! — злился гость, —
Пока не вышло у меня успеха,
Надеюсь, что еще поговорим.
— Сражение завтра утром…
Яркий весенний день набирал силу. Ночной, почти зимний холод трусливо отступал под напором горячего солнца. Одичавший лес, изуродованный зоной отчуждения, самоизлечившийся вопреки или скорее благодаря отсутствию человеческой помощи, тянул к теплому светилу мохнатые лапы сосен. Осины, березы, другие их лиственные братья, радостно шелестели, раскрывая объятия нежным лучам. Пирамидки елей, сверкая зеленью хвои, хватались за землю ветвистыми пальцами корней.
Инородное, поганое тело Сикария, рукотворным кляксой торчало среди природной гармонии. Массивные стены, выложенные телами сгубленных древ, выросли могильной преградой. Расплодившиеся звери бежали от города. Свободные птицы, с криками отчаяния, летели прочь от крепости.