Тем временем в Гааге обсуждение дипломатами и политиками балтийской проблемы шло своим чередом. В конце апреля Страффорд и де Шатонёф попробовали убедить Хейнсиюса предложить участникам Северной войны перемирие в ультимативной форме. Тот, кто это предложение отвергнет, будет иметь дело с военными силами сразу трех держав: Голландии, Великобритании и Франции. Однако тут же стало ясно: руководители Республики не хотят ничего делать без участия Священной Римской империи, что британский и французский послы сочли простой отговоркой>{59}. Но возражения Хейнсиюса этим не исчерпывались. Он заявил Страффорду, что в перемирии мало смысла, пока не известно, какие условия мира предлагают враждующие стороны>{60}. Это была старая заноза. Как собирается Карл XII кончать войну, не знал никто, поскольку он никогда на эту тему не высказывался. Зато слишком хорошо было известно, что мира он хочет на основе статус-кво — возвращения к ситуации, существовавшей до 1700 г., да еще и с возмещением Швеции ущерба. Ни о каких территориальных уступках Карл и слышать не желал.
К тому же дискуссии в Гааге проходили на фоне все более активных действий шведских военных моряков и каперов против голландских торговых судов. Речь шла уже не только о тех кораблях, что направлялись в занятые русскими бывшие шведские порты, но, например, и о 15 судах, которые, загрузившись зерном в прусском Кёнигсберге (сегодня Калининград), возвращались домой>{61}. Иначе говоря, подвергнуться нападению шведов могло любое голландское судно. Понятно, что в Гааге посланнику Пальмквисту приходилось то и дело оправдываться. Он ссылался на бедственное положение своей страны, вынужденной принимать отчаянные меры. Так все дискуссии на эту тему превращались в разговор глухих>{62}.
И все же Хейнсиюс и посол Страффорд снова и снова пытались устранить формальные препятствия на пути к урегулированию в балтийском регионе. Пальмквиста спросили, есть ли у него, собственно, полномочия на ведение переговоров о мире. К удивлению собеседников тот ответил положительно; затем, естественно, последовал вопрос, от кого он такие полномочия получил. От шведского Сената и Ее Высочества принцессы Ульрики Элеоноры, сестры Карла XII, которая в отсутствие короля исполняла обязанности регентши. Но действительно ли король в своем турецком изгнании предоставил тем, кто его заменял в Стокгольме, подобные прерогативы?>{63} Ответ Пальмквиста, что это вне его компетенции, никого, конечно, не удовлетворил. И Хейнсиюсу, и англичанам было совершенно ясно, что у этого шведского голубя мира по меньшей мере одно крыло подрезано.