Как можно было управляться с такой махиной, Олег не мог даже представить; вес оружия ощутимо давил на руки.
Осторожно опустив пулемет на пол, он посветил фонарем внутрь помещения.
Россыпи стреляных гильз устилали пол, тускло поблескивая в луче света.
Тумановский шумно выдохнул.
Он уже догадывался, что увидит внутри, но сознание гнало прочь еще толком не оформившуюся мысль, словно боясь дикой, отталкивающей реальности.
В криогенном зале должна была поддерживаться строго определенная температура из-за его необычной специфики. Но сейчас здесь пахло пылью и плесенью.
Два ряда низкотемпературных камер протянулись от стены к стене. Больше всего они напоминали гробы. Аналогия сама собой всплыла в мозгу, когда белый луч фонаря рубанул густой, застоявшийся сумрак.
Олег замер, рассматривая, по мере возможности, мрачную и давящую на сознание картину.
В обиходе их так и называли – «высокотехнологичные гробы».
Анабиоз или низкотемпературный сон во многом походил на смерть. Жизнедеятельность организма замедлялась в сотни раз, активность мозга снижалась до минимальной величины, и человек во всех смыслах выпадал из реальности. Годы и десятилетия спрессовывались для него в один короткий миг. Пробуждение же несло множество скрытых опасностей, как психологических, так и физиологических – «оттаявший» организм неизменно давал обратную реакцию на такое жестокое обращение. Сейчас, когда кибернетические технологии шагнули далеко вперед, подобная процедура проводилась крайне редко. Только если человек получал тяжелое ранение, и оказать немедленно квалифицированную помощь не было возможности.
Около каждого низкотемпературного саркофага тлела ядовито-красная искра индикации, похожая в полумраке на неусыпное око мифического чудовища.
Олег прекрасно знал, что означал подобный сигнал – полный отказ системы жизнеобеспечения. Собственно, другого и быть не могло; страшная катастрофа и сотни лет сделали свое дело.
Он шагнул ближе, ладонью смахнул слой пыли с крышки криокамеры. Разглядеть что-то внутри не удалось. Толстое, ударопрочное стекло оказалось покрыто изнутри белесым налетом инея.
Тумановский и так догадывался, какую картину он мог увидеть, однако, словно ища подтверждения догадкам, склонился над выпуклым колпаком, направив свет фонаря внутрь.
Иней заискрился миллионами крохотных огоньков.
Внутри, зафиксированный страховочными захватами, лежал мужчина – Олег определил это по особенностям фигуры. Подробности рассмотреть не получалось, мешали все те же разводы инея на стекле. Бросив взгляд на скошенную консоль управления, на которой сиротливо горел красный огонек, он различил информационную бирку.