— И что, при брате она тоже находится неотлучно? Или мать иногда все-таки ее подменяет?
— Не знаю, не выяснял. Зачем, если этот злосчастный рой слетел не позднее двенадцатого июня? Двенадцатого Киселева весь день провела в машине с Паниным; шофер, который вез их из Финляндии, это подтвердил. Пару раз выходила — в туалет, перекусить, туда-сюда — но выходила налегке и возвращалась так же. А уж после того, как они добрались, ей и вовсе было не вырваться.
— Слушай, а чего это она пашет, как рабыня? Почему Панин не нанял вторую медсестру ей на смену?
— Да раньше так и было: сестрички дежурили по сменам. Неделю одна, неделю — другая. Но напарницы Киселевой менялись, как перчатки; одни сбегали сами, других выставлял Панин. В конце концов, он предложил Киселевой эксклюзивный контракт, и она согласилась. Ей деньги нужны — лечение и содержание брата обходятся дорого. И это, кстати, еще один довод в ее пользу. Неизвестно, посчастливится ли ей найти такого же щедрого работодателя. А по завещанию ей ничего от Панина не достанется.
— А кому достанется?
— Четырем остальным подозреваемым. Сорок процентов сестре, сорок — кузине и по десять — тетке и матери.
— Поэтому ты и считаешь сестру и кузину Панина самыми многообещающими кандидатурами?
— И поэтому, и потому, что они-то как раз могли протащить в дом роевню. Девчонка привезла виолончель — или футляр от нее. Самого инструмента никто не видел, потому что играть она, несмотря на уговоры матери, отказалась. На основании того, что Юрий-де не любит музыку.
— А чего ж тогда инструмент волокла?
— По настоянию матери. Так, во всяком случае, они говорят. А на самом деле вполне могли оставить инструмент дома, а в футляр поместить роевню.
— Да ну… Как бы девчонка организовала улей? Потащилась бы с футляром в хозяйскую спальню?
— Легко! Футляр стоял в гостиной, а гости с хозяином сидели на веранде. Время от времени дамы по разным нуждам отлучались — на кухню, в ванную, поговорить по телефону, поплавать в бассейне у дома. Панин же с веранды никуда не выходил.
— Ладно, с девчонкой и ее маменькой все ясно. А что сестра Панина?
— Сестрица приехала с тортиком собственного сочинения. Тортик — небольшой такой блин, сантиметров двадцати в диаметре и не больше трех в высоту. А коробка, в которой он приехал, размерами как раз годится под роевню. По словам сестрицы, большая коробка ей понадобилась, чтобы обложить форму с тортом сухим льдом. Лед, как ты понимаешь, испарился. Видеть его никто не видел, потому как распаковывалась сестрица на кухне в гордом одиночестве. Коробку она, между прочим, увезла. Сказала, что не хочет оставлять за собой мусор.