Другой вопрос — зачем? Зачем парню, который веселился в свое удовольствие, танцевал, болтал с приятелями, флиртовал с девушками, вдруг понадобилось уходить в ночь и холод, чтобы подкараулить в кустах случайную прохожую? Самохин прав: если бы его племянник захотел сексуальных приключений, далеко ходить ему было не нужно. Девушки к местной знаменитости благоволили — это подтвердили практически все знакомые Виктора. И добро бы он напился — от пьяного подростка можно ожидать чего угодно. Так ведь нет! Товарищи по команде в один голос говорят, что Виктор ни за что не стал бы нарушать режим за четыре дня до районных соревнований, на которые обещал приехать тренер российской юношеской сборной, чтобы отобрать самых перспективных боксеров. И медэксперт позже подтвердил, что, судя по содержанию алкоголя в крови, Румянцев выпил не больше баночки пива.
Тем не менее факт остается фактом. Виктор ушел с дискотеки, а после полуночи его тело нашли неподалеку от станции рядом с перепуганной Захаровой. Одежда девушки была измазана грязью, а в двух шагах от тела Румянцева лежала вязаная шапочка с вырезанными для глаз дырами. И волосы, найденные на этой шапочке, принадлежат убитому. Словом, все подтверждает показания Захаровой. К тому же ее знакомые уверяют, будто Вера никогда не лжет. И Шахов пришел к неизбежному выводу, что этот случай — не исключение. О чем и сообщил Самохину в самых осторожных выражениях.
И вот теперь Егор плачет навзрыд, а Шахов мучается чувством вины. Но что он может поделать? К Захаровой капитана теперь не подпустят на пушечный выстрел. А правды, кроме нее, похоже, никто не знает.
Словно бы для того чтобы усилить дискомфорт опера, Самохин поднял голову и посмотрел на коллегу умоляюще.
— Макс, прошу тебя… Ты ведь все понимаешь. Помоги…
И Шахов запихнул обратно в глотку уже заготовленные слова сожаления.
— Ладно, Егор, попробую еще раз. Но на твоем месте я бы особенно не надеялся…
В списке свидетелей у Шахова было шестьдесят восемь человек. За минувшие четыре дня он опросил шестьдесят шесть. Учительницу Захаровой по литературе и одного парня из секции, где занимался Румянцев, опер дважды не застал дома и решил махнуть на них рукой. Что могут изменить показания двоих, если остальные на разные лады твердят одно и то же? Тем более что эти двое не были в близких отношениях с героями трагедии. Просто знакомые — одни из многих. Но теперь, пообещав Самохину предпринять еще одну попытку, Шахов понял, что должен «добить» список. В конце концов, эти двое — его последняя надежда спасти честь погибшего парня.