Больше всего препятствует изучению предмета то, что всю свою жизнь Франко периодически редактировал свое жизнеописание. В конце 40-х годов, когда его пропагандисты стремились убедить общественное мнение, будто это благодаря его бдительности Гитлеру не удалось втянуть Испанию во Вторую мировую войну, он нашел время и настроение написать роман — и сценарий фильма — «Раса» (Raza) явно автобиографического характера. В нем словами центрального персонажа, личности весьма героической, он исправляет все неудачи своего прошлого>7.
«Раса» была крайним проявлением его неуемного желания создать себе задним числом безупречное прошлое. Как и его военный дневник 1922 года, роман дает бесценную возможность заглянуть в психологию Франко. В своих разрозненных писаниях и в тысячах страниц речей, во фрагментах неоконченных мемуаров и бесчисленных интервью он бесконечно шлифует свою роль и сказанные по разным случаям слова, выставляя себя в более выгодном свете и давая черновой материал для биохрафов-иконописцев. Упорное хождение множества апологетических мифов — свидетельство успеха предпринятых им попыток.
Стремление фальсифицировать реальность латанием прошлого выявляет внутреннюю неуверенность Франко. Он боролся с ней не только на бумаге, но и в реальной жизни, создавая себе все новые общественные маски. Уверенность, за которую была заплачена эта монета, позволяла ему почти всегда вести себя сдержанно и спокойно. Все, кто встречался с Франко, отмечали его манеру держаться с- людьми предельно обходительно, но отстраненно. Под своей маской Франко оставался в высшей степени замкнутым человеком. Он был пропитан непостижимым прагматизмом (retranca) галисийского>4 крестьянина. Явилось ли это следствием его галисийского происхождения или результатом приобретенного в Марокко опыта — сказать невозможно. Слово «retranca» можно определить как «уклончивость», тяготение к неопределенности. Говорят, что если встретишь gallego (галисийца) на лестнице, то невозможно понять, спускается он или поднимается. Франко воплотил это свойство едва ли не полнее, чем любой другой галисиец. Когда люди из его близкого окружения пытались дознаться у него насчет важных перестановок в верхах, то получали искусный отпор. «Люди поговаривают, что после перестановок среди гражданских такой-то и такой-то подадут в провинцию X», — пытает счастье его друг. «Правда? — делает удивленный вид Франко. — А я и не слышал». «Говорят, что X и У будут министрами», — закидывает удочку сестра. «Да я ни с одним из них и не знаком», — отвечает брат