— А может, наоборот, оздоровляем: лечим аппарат от ожирения? — подверг сомнению Северцев столь безапелляционное резюме.
— Ха! Оздоровляем… А если жирком окажешься ты?
Вошла вперевалочку Серафима Валентиновна с охапкой мелко наколотых дров, разожгла камин. Языки пламени дружно лизали сухие поленья, в комнате сразу потеплело.
Хозяйка принесла вазу с яблоками, бесшумно поставила на стол и опять исчезла.
— У меня есть точные сведения, что наш проект штатов объединенного главка не будет утвержден. Сократят на сто человек. Вместо пяти заместителей начальника главка оставят одного. Сообщение точное: сверху, — Птицын многозначительно кивнул на потолок.
В главке поговаривали, что источником его информации «сверху» обычно была секретарша министра, близкая знакомая Серафимы Валентиновны. Так или иначе, это было секретом Птицына. Многие верили в его особые связи с высшими сферами.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Северцев, подкидывая в камин суковатое поленце.
— Это, как говорится, не суть важно. Важно, что знаю. Завтра в этом убедишься и ты… Что намерен делать? — в упор глядя на гостя, спросил Птицын.
— Я не понимаю твоего вопроса, — помедлив, ответил тот.
Птицын деланно рассмеялся:
— Хитришь, дружище… — Подняв рюмку и полюбовавшись игрой света в темной золотистой влаге, он продолжал: — Послушай, Миша, хочу как бывший актер продекламировать стихотворение, которое прямо касается нас с тобой…
Помнишь наши встречи,
споры и мечты?
Был тогда я молод,
молод был и ты.
Счастье было близко,
жизнь была ясна.
В дни осенней хмури
в нас была весна.
Мы теперь устали,
нам бы как-нибудь
Поспокойней выбрать
ежедневный путь.
Нам бы поскорее
завершить свой круг…
Разве я не правду говорю,
мой друг?
— Неправду.
— Эх, Миша! В прятки играть с тобой не хочу. Поговорим по душам, как подобает старым институтским товарищам… — пододвинув кресло поближе к пылавшему камину, предложил Птицын. — Может быть, разговор этот и преждевременен: слияние главков не проведут вообще или отложат на неопределенный срок… Но следует выяснить свои позиции заранее.
Птицын повел длинный разговор. Собирается ли Северцев в случае реорганизации главка уезжать из Москвы? Не собирается? Очень хорошо! Верно: быть бездомным бродягой надоело, годы дают о себе знать, это в двадцать лет мы были романтиками… Бросить хорошую квартиру в Москве — безумие. Вернуться опять в Москву при нынешних строгостях с пропиской будет невозможно. Птицын все это понимает, ведь он помог Северцеву с переводом в главк, ходатайствовал о квартире… Ну а если трудно расставаться с Москвой Северцеву, то уже совсем невозможно это сделать Птицыну: здоровье надорвано, дня не проходит без вызова врача, квартиру отдельную тоже не бросишь, о даче и говорить нечего, в нее вложены и душа и все трудовые сбережения… Через каких-нибудь два месяца стукнет пятьдесят, можно оформить горняцкую пенсию, и уже тогда на его стороне будет закон: тогда его, пенсионера, не тронут!..