– Посмотри, какая дивно ровная яма, – позвал Илейка Панфила. На самом дне различил едва оперившегося крупного птенца. Птенец растопырил крылья с серо-бурыми перышками, раскрыл в изнеможении клюв со светло-желтой каемкой и пытался – из последних сил, видно было – на слабых ногах подняться, вскарабкаться на крутой склон ямы.
– Сгибнет птаха с голоду, либо съест какая ни то хищная тварь, – пожалел Илейка и, не раздумывая долго, спрыгнул на песчаный откос, который под тяжестью тела тут же посунулся, словно под мелкими камешками была не земля, а подтаявший лед.
За спиной в отчаянном крике сорвал голос Панфил:
– Куда ты-ы?!
Но было уже поздно. Вместе с сыпучим грунтом Илейка съехал вниз, подхватил птенца под теплое брюшко, успел левой рукой сложить ему крылья, и тут же почувствовал, что ноги уходят куда-то вместе с осыпью, на которой он стоял. Пытаясь освободиться от сползающего по откосу мелкого камня, он поспешно выдернул левую ногу, поставил ее на поверхность, но пока вытягивал другую, левая снова увязла, не находя под подошвой твердой опоры.
Жуткая догадка обожгла Илейку: «Топь, каменная топь!»
На какое-то время он лишился сил даже дергаться и медленно погружался в землю, словно в болото. Вскинул голову. Панфил с известково-белым лицом молча смотрел на него, нелепо вытянув перед собой беспомощные – такие короткие! – руки.
– Гни березу! – Илейка опомнился первым. – Гни верхом на меня, чтоб достала ветками!
Он выбросил птенца в траву и лег животом на зыбучий склон. Мимо глаз продолжали медленно и бесшумно течь ручейки крупного белого песка и пыли, оседая вместе с ним все глубже и глубже в беспросветную утробу горы, где вода тысячелетиями вымывала мягкие породы между плотными отложениями известняка. Из-за этого верхний слой земли во многих местах осел, образовались страшные воронки-ловушки.
«Вот тебе и старец Зосима… Вот тебе и вольная земля… – билась безысходная отчаянная мысль в голове. – Не всякому судьба открыть ее. А со мною под землю уйдет и редкостный путник, быть может единственный».
Думал, а сам неотрывно следил за Панфилом, который уперся плечом в ближнюю березу и пытался нагнуть ее над ямой. Но ствол дерева даже не покривился, на все отчаянные толчки отрока береза отвечала вздрагиванием и покачиванием зеленой листвы.
– Оставь ее! – закричал Илейка, теряя выдержку. – Гни другую, которая тоньше! Да быстрее, тону ведь!
Панфил всем телом налег на совсем тонкую березку, которая росла у самого среза оползающего грунта. Треснули корни, и Панфил головой вниз рухнул вместе с деревом. Слабенькие ветки, ломаясь, накрыли Илейку, и он тут же ухватился за тонкий ствол. Панфил нелепо раскинулся на березке, головой едва не упираясь в голову Илейки.