Отъехали малое расстояние, укрыли тюки в солончаковой впадине, засыпав песком.
«Первый же ливень над пустыней зальет наши товары», – с тяжелым выдохом подумал Малыбай. Поторапливая измученного коня, он поспешил за караваном, который углубился дальше в пески.
Проводчик Каландар вел их так, чтобы не подниматься на высокие барханы – вдруг барантники разослали своих дозорных следить за пустыней на подходе к колодцу?
В сумерках, так и не взобравшись на невысокий песчаный откос, упал под Малыбаем конь, захрапел, а потом постепенно затих, вытянув ноги по перепаханному копытами склону. Теперь Малыбай плелся пеши по песку, истоптанному конями и верблюдами. Споткнулся о кем-то брошенную саба, непроизвольно поднял ее, перевернул над раскрытым ртом. Но пусто в кожаном сосуде, даже деревянное горлышко потрескалось. Повалилась лошадь под Мусульман-Бием, ханского родственника посадили на верблюда. Два нукера ехали по бокам, поддерживали старца под локти, но через два часа и держать стало невозможно – пали кони нукеров, а пешему не дотянуться до сидящего на верблюде.
Брели всю ночь. Густая безмолвная тьма еле рассеивалась ущербной луной и далекими мерцающими звездами, по-прежнему над песками тянул со спины сухой и ровный ветер. Нукеры молча дорезали павших коней, поочередно пили кровь, сберегая последние глотки воды для ханских посланцев и погонщиков верблюдов. Больше всех хлопот выпало на долю Кайсар-Батыра и Эрали-Салтана.
– Не останавливайтесь! Не ложитесь на песок! Кто отстанет – до утра не доживет – шакалы идут по следу, полуживыми вас сожрут! – то и дело кричали они, силой поднимали погонщиков, выбившихся из сил младших посланцев и заставляли идти, цепляясь за верблюжьи хвосты.
Малыбай держался за хвост верблюда, на котором безмолвно горбился Мусульман-Бий. Брел, утопая ногами во взрыхленном песке, с полузакрытыми глазами, чтобы сухой ветер не жег воспаленные веки. «Дойду, обязательно дойду, – упрямо повторял Малыбай, не разжимая спекшихся губ. – Олтинбика ждет, детишки выглядывают из юрты, на юг смотрят в степь, не видно ли их беспокойного отца? Господын губернатор Иван Иванович тоже, однако, ждет. Письма мирзы Даниила читать ему нада. Яман мое дело, мирза Даниил, однако не помереть бы мне теперь…» Малыбай резко вздрогнул от непонятного шума впереди, открыл глаза и сквозь туманную пелену во взоре увидел, как на песок без стона повалился престарелый Мусульман-Бий. Мурзатай и Эрали-Салтан поспешили к аксакалу, из полупустой саба влили в рот несколько глотков теплой воды. Но Мусульман-Бий как ехал с закрытыми глазами, так и умер, не разомкнув их.