поднимать людям настроение, знаешь ли. Одно время я даже твоей матери поднимал настроение, хочешь верь, хочешь нет.
— Когда это было?
— До твоего рождения, — не стал врать Макс. — Поначалу у нас с ней было много общего.
— И я все испортил?
— Ну, — протянул Макс, — с твоим появлением лучше не стало, но нет, дело было не в тебе. Совсем нет.
— Тогда в чем?
— Кто знает? — опять пожал плечами отец. — Но я скажу тебе одну вещь, это ужасно, когда хорошая женщина в тебе разочаровывается.
— Мне кое-что об этом известно, — признался Майлз. Кажется, впервые они с отцом откровенничали.
Макс издал губами неприличный звук:
— Кто? Жанин, что ли? Да она родилась несчастной. Как можно сравнивать ее с твоей матерью. Грейс умела радоваться чему угодно, и, если уж на то пошло, это и есть счастье. Повстречай она мужа той женщины, а не меня, все у нее сложилось бы по-другому.
Майлз прятал улыбку. Он и сам пришел к такому же выводу, и было тем более удивительно, что его отец оценивал ситуацию в том же ключе.
— Правда, тогда не было бы тебя.
— Невелика трагедия.
— И Тик тоже.
И Тик тоже. В точку попал.
— Мне бы вас обоих сильно не хватало, — разулыбался Макс. — Особенно ее.
— Если мы сейчас встанем, — Майлз посмотрел на часы, — то как раз успеем встретить ее на остановке автобуса. А потом можешь угостить нас обоих ланчем.
— Да уж, хорошенько поесть тебе точно не повредит, — сказал Макс уже в дверях ресторана. — На сколько фунтов ты похудел с тех пор, как мы последний раз виделись?
— Не знаю. На много, наверное.
— У тебя ведь не рак, правда?
— Нет, только ребенок. Некоторые переживают за своих детей.
— Не воображай, что можешь меня обидеть, потому что не можешь, — заверил Макс, и далеко не в первый раз.
Когда они с отцом шагали к остановке школьного автобуса, Майлзу пришло в голову, что маловероятное событие, которого он так боялся тридцать лет назад, в конце концов произошло: его отец приехал за ним на Мартас-Винъярд.
* * *
Макс сдержал слово, он таки поднял им настроение. Тик всегда была рада деду, а он — ей. За их общением Майлз наблюдал будто завороженный и только теперь, несколько запоздало, начинал понимать, почему им так легко друг с другом. Как и Майлз, дочь указывала Максу на прегрешения против гигиены, но совсем другим тоном, и Майлз впервые обнаружил, что точно такое же замечание в его устах звучало выговором за плохое поведение. А любой выговор подразумевает исправление ошибок, и недвусмысленность этого требования человека с характером Макса провоцировала на упорное сопротивление. Когда Тик говорила: «Дедушка, у тебя еда в бороде», было очевидно, что она лишь оказывает ему внимание. Если ему