— Что делает здесь этот нечестивый выродок? — взревел отец Том.
Майлз, также стремившийся задобрить старого священника, попытался встать, чтобы пожать ему руку, но подняться на ноги оказалось не так-то просто, поскольку и стол, и диван были прибиты к полу.
— Том, это не выродок нечестивый, — невозмутимо произнес отец Марк. — Это Майлз, наш преданнейший прихожанин. Ты крестил его и венчал его родителей.
— Я знаю, кто он, — не унимался отец Том. — Он мудозвон, а мать его была шлюхой. Я ей так и сказал.
Майлз опустился на диван. Старик не впервые, едва завидев Майлза и бог весть чем возбужденный, принимался поносить его, но его покойную мать он прежде не оскорблял. Разумеется, это было очередным проявлением старческого слабоумия, и, однако, второй раз за день у Майлза мелькнула мысль: как приятно было бы отправить кое-кого в мир иной. Теперь уже священника.
— Ты только посмотри на него. Посмотри на его лицо. Он знает, что я говорю правду, — продолжил отец Том, глядя на заляпанную краской спецовку Майлза. — Он грязный дегенерат, вот кто он такой. И он тащит грязь в мой дом.
Отец Марк вздохнул:
— Ты кругом не прав, Том. Во-первых, это не твой дом.
— И мой тоже.
— Нет, дом принадлежит приходу, как тебе отлично известно.
Отец Том, казалось, размышлял о несправедливости подобного положения вещей, но в конце концов махнул рукой.
— И Майлз не дегенерат. А краска на нем, потому что он красит церковь для нас, разве ты забыл? За бесплатно.
Отец Том покосился сперва на своего коллегу, потом на Майлза. Старик славился прижимистостью, и сообщение о дармовой услуге должно было его утихомирить, тем не менее он по-прежнему злобно пялился на гостя, словно давая понять: добрым деянием не замаскировать фундаментальную нечестивость Майлза.
— Может, я и стар, — сделал великодушное допущение отец Том, — но мудозвона я распознаю на раз.
Потеряв терпение, отец Марк соскользнул с дивана, взял старика за плечи и мягким, но решительным движением развернул к себе лицом:
— Том, посмотри на меня. — Старик продолжал испепелять Майлза взглядом, и тогда отец Марк, ухватив кончиками пальцев щетинистый подбородок старика, повернул его голову к себе. — Посмотри на меня, Том. (В итоге старик так и поступил, и вмиг выражение его лица изменилось, возмущение уступило место стыду.) Том, — спросил отец Марк, — помнишь, о чем мы с тобой говорили накануне? (Если старик и помнил, то виду не подал, взирая на отца Марка красноватыми мутными глазами.) Мне жаль, что сегодня ты не очень хорошо себя чувствуешь, но подобное поведение недопустимо. Ты обязан извиниться перед нашим другом.