— Мить, куда ты дел пистолет?
— Какой пистолет?
— Передо мной — не надо. В ту пятницу у Левушки… тьфу, раньше, конечно, — на Страстном — мы спускались по лестнице, было очень темно. Я зажег спичку — ты проверял, на месте ли пистолет: во внутреннем кармашке твоей сумки.
— Ну и что?
— А то, что я испугался, увидев тебя сегодня в психиатрическом отделении.
— Это «терапия». Мои соседи лежат с инфарктами.
— Правда?
— Правда.
— Слава Богу! А врач?
— Борис Яковлевич — тайный ученик Фрейда и мечтает испытать на мне психоанализ.
Никита попыхивал сигарой, вальяжно раскинувшись, элегантный до неприличия в деревенском запустении, в нашем русском вселенском полураспаде, где — дай срок — проляжет скоростная трасса и последний листок останется разве что в песнопенье.
— Так у тебя инфаркт или невроз?
— У меня ерунда. Иногда кажется, будто нечем дышать.
— И давно?
— В октябре будет два года.
Никита оживился необычайно.
— Именно тогда у них началось, фантастика! Ты лечился у Жеки?
Имя наконец было названо, я почувствовал знакомые симптомы: воздух покидает нашу землю.
— Нет! — заорал я, борясь с удушьем. — Пойми же наконец, ты не в сумасшедшем доме!
— Ничего не понимаю! — заорал и Никита. — Эта компания в пятницу — ты помнишь?
— Какая компания, черт!..
— Пациенты доктора Вэлоса.
— Ну?
— Никогда не верил, что он доктор. Он коммерсант, бизнесмен, он бы развернулся за кордоном.
— Но он разворачивается у нас.
— Как разворачивается? Что он делает?
— Откуда я знаю? Какая-то колоссальная энергия… Он говорил, энергия смерти, помнишь? Чтобы поверить во все это, надо сбросить последние пятьсот лет и обратиться к средневековой мистике.
— Итак, источник — сатана, — констатировал Никита с мрачноватой усмешкой. — А Жека на подхвате.
Мы рассмеялись, но с натугой, как неумелые актеры (современные актеры, разыгрывающие интермедию в «Докторе Фаустусе»).
— Он еще не развернулся, — подал я соответствующую реплику (совсем мне не было смешно), — не овладел средствами массовой информации.
— А его писатели? Они пишут, и их читают.
— Это интеллигенция. Чтобы охватить народ в целом, нужен голубой ящик. Кажется, у пророка Даниила: Мессия должен прийти к каждому. Мы воспринимаем символически, а сказано буквально: физически, к каждому.
— Иисус не мог размножиться.
— Он мог все, но что-то помешало. А теперь это реально и обыденно. Те народы, которые приняли Откровение (я имею в виду арийские народы), лихорадочно занялись прогрессом, чтобы подготовить Его приход, Царствие Божие. Но, как всегда, средства подменили цель — механический прогресс стал богом. Можно одновременно войти в каждый дом, но мы забыли пророчество: «Многие придут под именем Моим».