Нас собралось около трехсот человек — стариков, женщин и детей. Нашу растянувшуюся колонну повели по широкому безлюдному бульвару. Мама, измученная переживаниями, едва передвигала одеревеневшие ноги. Я старался ее поддерживать; брат нес шерстяные одеяла и немного еды, которую удалось прихватить из Пещеры.
Всех арестованных привели в здание областного полицейского управления. Мы спустились по лестнице вниз, и нас затолкали в помещение, где хранился уголь для отопления. В нос ударил затхлый запах. По полу сновали крысы. В конце коридора под тусклой лампой стоял усатый полицейский. Он настолько почернел от угольной пыли, что черты его лица были почти неразличимы.
В здании полицейского управления мы провели несколько дней. В подвал набилось столько людей, что приходилось стоять вплотную друг к другу; воздуха не хватало. Ночью я просыпался весь в поту от кошмарных снов и с трудом приходил в себя. Одна старушка из Розово посоветовала маме, когда выйдем на свободу, позвать какую-нибудь знахарку, чтобы заговорила меня от испуга.
На пятый или шестой день, сейчас точно не помню, пришли полицейский офицер и два агента. Они вытащили список и начали вызывать арестованных по фамилиям:
— Иван Янев, Стойчо Геров, Благо Пенев!..
Названные откликались и выстраивались перед офицером. Кроме двух немощных стариков среди них оказались и совсем дети. Мы не знали, зачем их вызывают. Мама держала меня за локоть и после каждого имени сильнее прижимала к себе, словно надеялась этим удержать меня рядом.
— Виктор Чаушев, Станчо Чаушев… — вызвал офицер.
Мама вздрогнула. Ее пальцы отпустили мой локоть. Я встал, поцеловал ее, обнял брата и пошел. Тогда старушка из Розово завизжала:
— Не отдавайте его! Их убьют!
Матери только этого не хватало. Она всплеснула руками и со стоном свалилась на пол. Мой брат и еще две-три женщины принялись ее успокаивать, кто-то подал воды. Она пришла в себя, когда нас уже увели…
А волнение оказалось напрасным — ничего с нами не случилось. Нас вывели на улицу и велели идти по домам.
Мама и брат вернулись из-под ареста только осенью. К концу года в Батак прибыла жандармская рота и блокировала дороги и мосты. Из леса согнали в село всех людей и скот. Начались аресты помощников партизан и их близких.
Однажды февральской ночью пришли партизаны. В селе завязалась перестрелка. На следующий день выяснилось, что они приходили за продуктами, и жандармы капитана Динева поджидали их у домов именно тех людей, кто помогал партизанам. По селу разнесся слух, что будут поджигать дома партизан и их помощников. В тот же вечер сожгли дома семьи Яневых. В любой момент могли сжечь и наш, поэтому мама решила перенести часть вещей к соседям.