Может, их семьи лежат вот так же…
Солдаты шли и шли. Мишка Грехов шел и Семен Коблов… И старший лейтенант Веригин, и младший лейтенант Агарков. И Жердин остался жив, и полковник Добрынин… Но не все солдаты знали о своих командирах, а те в свою очередь думали в тот день, как много потеряли, что потери невосполнимы. Однако многие из тех, на кого успели накинуть плат вечной славы, шагали по дорогам и бездорожно, кое-где натыкались на разведку, на вражеские передовые отряды, занимали круговую оборону, отбивались. И опять шли. День за днем, день за днем. Не знали, да и не могли знать, что немецкая шестая армия наступала на Острогожск, что появилось Воронежское направление, что создалась угроза выхода противника к Дону.
Мишка Грехов вел все тех же бойцов и знал только, что доведет, не позволит разойтись, разбрестись. Будут еще воевать. И погонят фрица. Сейчас он вел свой отряд на Мостки, но подлетел на легковушке какой-то майор и сказал, что в Мостках видели немцев.
За последние две недели Мишка научился никому не верить и сказал, что поведет бойцов все-таки на Мостки и что, если встретят противника, примут бой.
Майор уехал, а боец, который все дни кого-то ругал, заявил, что не пойдет на Мостки, что идти надо южнее, нынче утром местный житель сказал ему, будто под Новой Астраханью много наших войск, там роют окопы и готовятся дать немцам большое сражение. Мишка сказал:
— Пойдешь вместе со всеми.
— А вот не пойду! Тебе майор объяснил! Русским языком…
— Куда все, туда и ты пойдешь. — Мишка оглядел колонну, негромко скомандовал: — Подравняйсь.
Боец решил:
— Вы как хотите, а я — как знаю.
Поправил на плече винтовку и пошел.
— Наза-ад! — крикнул Мишка.
Боец не оглянулся.
— Назад — стрелять буду!
Боец обернулся, погрозил кулаком:
— Я те стрельну, зараза!
Мишка вскинул автомат и дал короткую очередь.
Велел Коблову забрать у бойца винтовку и документы, пошел впереди колонны, по-стариковски сутуло, думая, что, если не осудят его, не расстреляют, никогда не забудет этого бойца, эту очередь…
В строю заговорили:
— Жалко. Пропал человек не за понюх табаку.
— Оно понятно. Жалко. Но если пойдем всяк по себе, немец враз приберет нас к рукам.
Мишке не хотелось, чтоб толковали… Вот образуется все — тогда… Он сам доложит. И рядите тогда, и судите. Шагнул в сторону, зыкнул сквозь зубы:
— Рр-разговоры!..
А через час случилось то, что Мишка Грехов видел в коротких тревожных снах. К болотистой речушке валили так густо и тесно, людей, машин, подвод было так много, что, если допустить, деревянный мост не выдержит, рухнет. На ближнем конце моста, поперек, стоял грузовик. В кузове трое автоматчиков и командир. Он взмахивал пистолетом, надувал на шее толстые жилы: