— Сколько раз просил не орать в ухо! — сердито проворчал Гай Юлий Чухопупенко, потирая волосатую ногу.
— Виноват, гражданин начальник, — щёлкнув пятками сандалий, извинился Септимий Брут Квадригошвили.
— Я слушаю тебя, сенатор, — произнёс кесарь, провожая грустными глазами углубляющиеся сиреневые пятна.
— Чего? А! Я говорю: приветствую тебя, древнеримский импе…
— Стоп! Это я понял. Дальше!
— Дальше? Гм. Дальше: …ратор Гай Юлий Чухопупенко!
— Дальше!!!
— Всё!
— Как — всё? Ты приплёлся только для приветствия?!
— Ну да.
— Свободен!!!
— Я могу идти?
— Иди на… Ага, заседание сената!
Проводив злым взглядом удаляющегося сенатора, мокроголовый древнеримский император Гай Юлий Чухопупенко пошёл искать длинную палку или иное приспособление для ловли в воде носков.
Чем закончилась носкалка (если бы он ловил рыбу, это называлось бы рыбалкой, но поскольку носки…) — исторические источники умалчивают.
Начало 90-х годов XX века.
— Ну и что! — не унимался Людовик Кавернадцатый, устало почесав пластмассовую корону.
— А то, Ваше Выскочкество, что наша армия в окружении врагов, и будет с часу на час окончательно разгромлена, — ответствовал Терентий Харитонович Дюпель — зам короля по общественной работе.
— Ну и что, ядрить её в ядра! — хмыкнул Людовик, почесав ногтем торчавший из кармана резиновый скипетр. — На кой ляд нам армия сдалась. Одни расходы. И вообще, я против гонки вооружений и за роспуск армий!
— Нет, ну всё же наши же люди. Жалко! — возразил Терентий Харитонович. — Их же посадят в концентрационный лагерь и будут кормить одними ананасами с рябчиками. Тоска зелёная. Они же, милые, со скуки затоскуют. Кино в концлагерях только по выходным крутят. А стриптиз-шоу всего раз в месяц приезжает. И в такой тоске наши доблестные солдаты проведут целый год! В карты играть не разрешают, только в бутылочку с поцелуями. А это, знаете ли, чревато… В общем, кошмар!
Примечание: это написано молодым фрезеровщиком приборостроительного завода во время вынужденного простоя без отрыва от фрезерного станка.
Ну очень эротический рассказ. Якобы.
— Борис Евгеньевич, давайте совершим половой акт, — сказала Эммануэла Сидоровна своему супругу.
— Давайте, я не возражаю, Эммануэла Сидоровна, против проведения данного мероприятия, — отвечал Борис Евгеньевич, вытирая салфеткой сметану с подбородка и волосатой груди. — Обнажайтесь, гражданка.
Гражданка обнажилась и приняла горизонтальное положение в брачном ложе. Супруг, почистив в ванной зубы и смыв остатки сметаны, переместился в спальню, погасил свет и присоединился к Эммануэле Сидоровне, укрывшись с ней одеялом. «Директор Курявасин со дня на день переберётся в министерство, это ни для кого ни секрет. Гогоперидзе метит в его кресло, — размышлял, приступая к совокуплению, Борис Евгеньевич. — Но это мы ещё посмотрим. Демьян Харитонович недолюбливает этого горца. У меня есть шанс…»