Сияние в комнате гаснет, музыка и грохот стихают, а Дамиан обмякает у меня в руках — я усаживаю его на подоконник, а сама, свесившись вниз, во двор, прошу зевак, собравшихся поглядеть на громкую ссору демонолога:
— Ребят, помогите собрать Винки. Это тот скелет, который сейчас по всему двору валяется. Пожалуйста!
Мне что-то кричат в ответ, но я уже не слышу — именно в этот момент Дамиан вздрагивает, вдыхает и, резко схватив меня за плечи, рывком поворачивает к себе. И впивается — именно впивается, больно — мне в губы.
Привкус крови во рту тут же становится сильным, настойчивым — по-моему, Дамиан её пьёт, мою кровь из прокушенной губы. Вместе с моим дыханием. Вместе с чем-то ещё — я чувствую резкое головокружение, слабость.
И злость.
Теперь я кусаю его губы и слизываю с них кровь, теперь я обнимаю его крепко, не заботясь, что ему может быть неудобно.
Мы сваливаемся с подоконника на пол, перекатываемся по нему и…
Я прихожу в себя, уже сидя на Дамиане верхом и сжимая руками его шею. Дамиан всхлипывает, задыхается, а когда я быстро убираю руки, кашляет, проталкивая в себя воздух.
— Прости, — у меня дрожат руки. Частично от слабости, частично от страха. И на пол капает кровь, а верхняя губа горит огнём.
Дамиан поднимает на меня мутный взгляд, всхлипывает. И, спотыкаясь, со всех ног бросается к одному из ящиков в углу. Чем-то звенит там — я удивлённо наблюдаю, — а потом бежит обратно.
— Звёзды, Виола, я же… Я же мог…
От политого чем-то мятно-спиртовым бинта мне только хуже — очень больно, резко больно. Я чуть не прикусываю ещё и язык, но боль, волной накатившая, так же быстро стихает.
— Прости, прости, прости, — шепчет Дамиан. — Я не хотел, я не… Я бы никогда тебя не тронул!
— Дамиан, расслабься, — я трогаю губу. Хм, странно. Ни корочки, ни самой раны. Что это за примочка, я тоже такую хочу. Интересно, а сломанные ногти она так же быстро отращивает? А то я свои слишком часто теперь ломаю.
— Виола, я… я… — на бедного Дамиана жалко смотреть. Он и раньше-то бы бледный, а теперь ещё и помятый. И на шее следы от моих рук. Сильно я его…
— Да ладно тебе, подумаешь, кусаешься, — улыбаюсь я. — А за Винки ты прости, её сейчас принесут. Хочешь, обратно склею? Я могу, правда, только ты её череп держи, чтобы ещё и он меня не укусил.
— Виола, я правда…
— Дамиан, хватит!
Он умолкает, словно выключенный. И несчастно смотрит на меня.
Я вздыхаю.
— Дамиан, в чём дело? Ты сам не свой последний месяц. Я же вижу. Что случилось?
— Ты… Виола, ты… Я пойму, если ты больше не захочешь меня видеть, — несчастно шепчет Дамиан. — Я… Я хотел тебя… Я мог…