На этот месте я Дамиана прерываю и аккуратно интересуюсь, где это он узнал такие подробности? Дамиан краснеет, и я понимаю, что этот Коэльо — его кумир. И да, Дамиан читает слезливые мелодрамы.
— Дамиан, нам нужно серьёзно поговорить.
— Да, Виола…
— Я могу сделать для тебя очень многое, но если этот толстяк напишет о нас свою трагедию, я ему лично докажу, что рукописи очень даже горят.
Дамиан моргает, смущённо смотрит на меня и кивает.
А я придумываю коварный план: потренироваться с флером, изменить таким образом внешность, прийти к этому литературному гению и рассказать ему трагедию про нас с Ромионом. И сразу сказать, кто из нас умрёт. Конечно же, Ромион. И так бы подгадать, чтобы этот шедевр вышел аккурат накануне местного первого апреля.
Ромион меня не простит, но чёрт возьми, это будет весело. К тому же, музу этого гения надо чем-то занять. А то ведь напишет…
Остаток спектакля я смотрю на Дамиана и пытаюсь понять, как суровому демонологу могут нравиться такие вот слезливые истории.
Тем временем действие на сцене немного разбавляет хлынувший ливень, но так как с платьицем актрисы творится то же, что стало бы с моим, не забери я у Дамиана его плащ, то на сцену зрители смотрят лишь усерднее.
Скажу честно, даже мне делается интересно — в конце, на том месте, где русалочка решает выброситься в море и не убивать своего возлюбленного. В этой версии она так картинно рыдает с кинжалом в руках, голая и мокрая, что мне даже становится её жаль.
И да, в этой версии корабль принца тонет вместе с ним и его молодой женой. А русалочки, готовой спасти возлюбленного, больше нет, потому как она уже стала пеной морской. Все умирают. Занавес.
— Мне кажется, конец там был немного другой, — задумчиво говорит Дамиан, глядя, как потрясённые зрители понемногу покидают зал.
— Угу. И я даже знаю, кто его изменил.
Дамиан удивлённо смотрит на меня, но сказать ничего не успевает: в дверь стучатся и, когда я открываю, готовая прогнать назойливого писателя к чёрту на рога, вместо него мальчишка-лакей передаёт мне приглашение пройти за кулисы. Лично мне, Дамиан может остаться, потому что королева Изабелла желает видеть только принцессу Виолу.
— Ты одна никуда не пойдёшь, — тут же объявляет Дамиан.
— Я одна никуда не пойду, — повторяю я мальчику.
Тот пожимает плечами — дескать, «не моё дело» — и ведёт нас за кулисы, в святая святых сиернского театра.
«Святая святых» находится в здании за сценой. Я насчитываю три этажа: длинные узкие коридоры, время от времени прорезаемые светом фонарей сквозь узкие окошка. Ряды дверей, наверное, в гримёрные, напоминают общежитие Дамиана. Что меня удивляет: идеальный порядок и тишина. В коридорах пусто, за дверьми слышны только приглушённые голоса — специально приглушённые: «тише-тише» раздаётся, стоит говорящим расслышать наши шаги. Атмосфера, в целом, напряжённая, что меня удивляет: я всегда думала, что в гримёрках актёров чёрт знает что творится. Во всех фильмах так показывают, и в паре книг я описания встречала. Здесь — как на кладбище, и так же мрачно.