– А к королю вам по какой надобности?
По-моему, он был старший из всех монахов, потому что у него была борода – две длинные пряди на щеках, такие длинные, что он их заправлял за веревку, которой подпоясался. На плече у него сидела просто великолепная зеленая птица – с блестящими зелеными перьями, крючковатым клювом и круглыми желтыми глазами, даже пронзительнее, чем у ворона. Вокруг глаз были умные розовые морщинки, так что сразу становилось понятно, какая птица мудрая. Длинный-длинный зеленый хвост свисал вдоль спины монаха, словно водопад, он был даже длиннее двойной бороды.
И птица заговорила. Мы с Огго и Иваром подпрыгнули от неожиданности, когда она громким скрипучим голосом произнесла:
– Сегодня четверг! Сегодня четверг!
– Ой, и правда ведь! – сказала монахиня с вороном. – Зеленослезка верно говорит!
– Нет-нет, – сказал другой монах. – Ручаюсь, сегодня среда.
– Среда-среда, – объявил третий. – Лисы всегда тявкают по средам.
– Когда хотят, тогда и тявкают, – возразил кто-то еще. – Четверг и есть, вон, солнце над башней стоит.
– Да нет же! – донеслось из задних рядов. – Сегодня среда, и до дня рождения Госпожи осталась неделя!
– Нет, четверг! – уперся кто-то. – До дня рождения всего шесть дней!
Спор не унимался, мы только успевали вертеть головами от одного монаха к другому. Уже появились и те, кто настаивал, что еще вторник, и те, кто с неменьшим жаром утверждал, что сегодня пятница.
Наконец тетя Бек потеряла терпение:
– Какая разница, какой сегодня день? Я просила, чтобы меня провели к королю, больше ничего!
– В этом-то и дело, мудрица, – ответил монах с зеленой птицей. – У короля, бедняжки, гейс. Ему запрещено принимать незнакомцев по четвергам.
– А-а-а, – сказала тетя Бек. – Да, мне говорили, что на Бернике такое не редкость. А что случится с королем, если он все же примет незнакомца в четверг?
– Никто не знает, но богов гневить негоже, – ответил маленький монах. – Вдобавок…
– А откуда вам известно, что я мудрица? – поинтересовалась тетя Бек.
– Да это за милю видно, – улыбнулся монах. – Вот Зеленослезка сразу углядел. – Он потянулся и потрепал птицу по голове. Птица тут же ухватила его клювом за короткий пухлый палец. Наверное, считалось, что это проявление любви, но, по-моему, монаху было больно. Он отдернул руку и потряс ею. – А зачем вам к королю? Хотите, чтобы он вас рассудил?
Он посмотрел сначала на тетю Бек, потом на меня, потом на Огго с Иваром, как будто эта мысль сильно его озадачила.
– Нет, не совсем, – ответила тетя Бек.
Все уже прекратили спорить и с большим любопытством разглядывали ее. Она выпрямилась во весь рост: