– Александр Константинович, извините, но вы не давали распоряжений готовить коляску. Если угодно, я сейчас же прикажу Фёдору.
– Вы что! Ополоумели? Вы кем себя возомнили, плебеи?! Я приказываю вам – оставьте меня. Займитесь делом, – лицо его преобразилось до неузнаваемости. Гримаса гнева в один миг исказила лицо Александра Константиновича.
– Что там происходит? – раздался сверху слабый женский голос. – Саша, ты куда-то собрался?
Услышав голос супруги, граф в озлоблении стиснул зубы, веки его нервно задрожали.
– Довольны? – тихо прошипел он, с ненавистью уставившись на слуг. – Дорогая, мне нужно встретиться с одним клиентом. Ложись спать. Bonne nuit>10.
– Саша, поднимись сюда. Я не хочу, чтобы ты куда-то уходил.
– Константиныч…
Высшая точка озлобления была достигнута. По лицу Александра Константиновича пробежала косая черта, он в гневе бросил в экономку цилиндр и закричал. В этот раз Марфа не успела отпрыгнуть, и вздрогнула от удара цилиндра, стукнувшего её лоб.
– Оставьте вы меня в покое! Я здесь хозяин! И я волен решать, куда мне идти, а куда нет. Закройся, Мелентий! Не вздумай ничего говорить.
Наверху заплакала графиня. Было слышно, как она упала на пол и забилась в истерике. Сквозь слёзы в адрес Соколовского летели проклятья, мольбы и просьбы.
– Марфа, не стой столбом. Иди, успокой госпожу. Мелантий, наведи порядок. Почему дети кричат?
– Константиныч, ты самый натуральный…
Договорить Марфа не успела. Здоровой рукой граф замахнулся на неё зонтом. Дворецкий вовремя подскочил к хозяину и крепко вцепился в зонт-тросточку.
– Пусти! Пусти, я сказал!
– Нет, Ваше сиятельство, он же острый. Вы же можете её убить.
– А-а-а, идиоты. Да чтоб вас всех!
Граф не смог выхватить у дворецкого зонт одной левой рукой и был вынужден уступить его Мелентию..
– Саша, если ты уйдёшь, я уеду отсюда. Даю тебе слово.
– Езжай, все езжайте. Вот вы где уже все, – он схватился за горло.
Марфа в страшном безмолвии поднялась к лежащей на полу хозяйке. По углам прятались слуги, боясь попасться на глаза впавшему в припадок ярости графу. Мелентий Евстафиевич в молчании сопроводил господина до передней. В двух шагах перед дверьми он остановился и спросил его: «Ваше сиятельство, вы хотите, чтобы я дал совет?». Его бархатный послушный тон несколько охладил графа. Александр Константинович замер.
– Ну, говори, – стоя к слуге спиной, приказал он.
– Вы будете жалеть о своём поступке всю жизнь. Чем дальше вы заходите в… этом деле, тем ужаснее будет потом груз страданий. Не предавайте любви…
– Довольно. Успокой их, Мелентий. Я не могу не идти.