– Да что вы! Не дом, а просто сборник шекспировских трагедий, – цокнул языком граф.
– Да-да-да! Именно. Вы ещё не знаете, как много театральщины во всей этой истории. Михаил Аристархович помог сыну вступить в труппу здешнего театра и организовывал их выступления. Сразу же после смерти жены Михаил Аристархович вписал Романа Аркадьевича в завещание и завещал ему до ста тысяч!
– А каково состояние Барсукова на сегодняшний день?
– Свыше трёх миллионов, ваше сиятельство. Так вот, когда внутрисемейные распри разгорелись с новой силой, Михаил Аристархович тайно оформил акт о признании Светилина своим сыном. Юридически это признание вступило в силу три недели назад. Хозяин всерьёз раздумывал над передачей фирмы в руки Светилина. Я пытался отговорить, но безуспешно. А потом Михаила Аристарховича посетила абсолютно безумная мысль. Он решил устроить разыгранное убийство.
– Отто Германович, говорите, пожалуйста, чуть-чуть громче, – попросил граф. – Я вас едва слышу.
– Разыграть собственное убийство. В известность был поставлен Торопин, частый гость здесь. Для этого дела вы и были приглашены. Как же такое «необычное убийство» могло обойтись без такого эксцентричного сыщика, как вы? Мысль хозяина была такая: вечером, за ужином, притвориться мёртвым, а вы должны были проследить за поведением наследников и отобрать самого достойного.
– Что за чушь? Вы пьяны, Отто Германович!
– Дослушайте, – взмолился управляющий. – Возможно, мой рассказ слишком сумбурен, но это правда! Я боюсь, что Торопин скоро расскажет обо всём следователю, и наговорит лишнего. А с его слов, может выйти, что я отравил хозяина.
– Так, так, – Соколовский дважды нервно дёрнул ладонью. – Расскажите по порядку. Как должно было произойти «убийство»?
– Всё было детально обговорено между нами тремя воскресным вечером. За две недели до вашего приезда. Как раз в той комнате, где господин Утёсов допрашивал всех нас после настоящего убийства, – Отто Германович высморкался и огляделся по сторонам. – Простите, у вас не найдётся бутылки коньяка? Или вина?
– Нет. Когда я веду дела, то совершенно не притрагиваюсь к спиртному.
– Как благоразумно. Я много лет не пил больше одного бокальчика в неделю. Но вот, совершенно расклеился. Торопин и вовсе – мертвецки пьян. Я волнуюсь, как бы он не сошёл с ума.
– Что же вы решили в то воскресенье?
– Ах, да. Предполагалось, что в кружку хозяина я подсыплю снотворного, которое дал Торопин. Оно очень сильное, и в больших дозах способно настолько снизить пульс человека, что его почти невозможно обнаружить. У Михаила Аристарховича имелась особенная, личная, кружка, перепутать и выпить чай со снотворным никто не смог бы. Но появилась проблема: нужно было, чтобы под подозрение попали все дети Барсукова. Для этого вчера днём хозяин распорядился перенести скульптуру в летний домик. Перед подачей чая Михаил Аристархович должен был вывести всех из столовой, а в это время внесли поднос с чаем. Я распорядился, чтобы чай оставили на столике. Так гости должны были сами подойти к подносу, чтобы забирать свои кружки, и тем самым они оказывались подозреваемыми, так как могли в этот момент что-то подсыпать.