Молодые аппетиты тяжело вздохнули, но решив, что продолжение будет, моментально уничтожили и рисовую кашу. И ждут фасоли, как десерта, как третьего блюда.
Третий раз появляется няня. И снова носы стали к ней радиусами. А на лицах разливалась блаженная улыбка.
Но вместо столь желанного, аппетитного, произведшего столько волнений в области сердца блюда, появилась на третье блюдо во второй раз — та же самая проклятая рисовая каша!
Дети разочарованно и молча приняли и с'ели и вторую порцию риса (голод не тетка!).
Дежурная няня поспешно собрала посуду и выкатилась из палаты.
Вдруг вбегает в палату маленький Бобчинский, Миша Иванов, вышедший из палаты по своим надобностям.
— А няни едят фасоль! — сообщает он свежее вечернее известие.
— Ну?!
— Врешь, Мишка! Откуда же они ее взяли? Фасоли большим не дают, — возражают Иванову.
— Вот! Не веришь! Так пойди сам посмотри. И много у них фасоли! — настаивает на правильности своего сообщения Иванов.
— Так значит эта фасоль наша.
И пошли опять прения и дебаты о фасоли.
— А почему же тогда фасоль нам не попала?
— А я знаю! — заявляет Петя.
— Что еще ты знаешь? — скептически и с оттенком недовольства говорят ему.
— А то! Они за место фасоли дали еще другой раз рисовой каши. Нам дали рисовой, а себе взяли фасоль.
— Ну, что ты городишь! Так, пожалуй, они тебе вместо «слабой» порции дадут общую.
— А что ж ты думаешь?! Может и дадут! Ведь говорят, что няни носят себе котелки белой каши, когда у всех у них пшенная. Откуда они ее берут?
— А куда они ее девают?
— Продают! куда девают!
И пошли критика.
— А я слышал, ребята рассказывали, что няни носят домой белый хлеб. Много! Фунта, скажем, по четыре, — вмешался в разговор еще один Добчинский.
— Ну, на счет белого хлеба то еще кто-е знает, — заметил Батраков. — Няни себе вырезает то-же как и нам. А вот, ребята, что. Откуда у них взялась рисовая каша, что дали нам на второй раз, — ну, вместо, скажем, фасоли. Вот это я не пойму.
— Да это очень просто, — решили не столь глубокомысленные философы: положили половину, чтоб нас обмануть, а потом дали другую половину.
— Нет, товарищи, — возразил им Батраков, более всех по своему аппетиту заинтересованный принципиально в этом деле. — Тут дело не чисто, да и не так просто. Это правильно, что они нас обманули, но как? Ведь рису первый раз дали столько, сколько и всегда нам дают, порцию одинаковую. Откуда же другая порция? Если бы на первой они не додали…
— Братцы! — неожиданно раздалось из дальнего угла, от окна.
Там лежал остряк, Митя Боровой, тоже бывший долго в приемнике, потому что ему хотелось поступить в мастерскую, а таковой не находилось. — Товарищи! — повторил он.