Воспитанники Академии Ки никогда не видели снов. Даже в горячечном бреду, даже в галлюциногенном мареве лекарств, что вкалывал им доктор Эрланд. Они видели только тьму. Рин умел выныривать из этой тьмы сразу, включаясь в процесс управления кораблем непосредственно из нервной системы, минуя органы зрения и слуха. Он помнил, каково это. Сначала чувствуешь, как под кожей пульсирует кровь, затем от затылка к шее разматывается тугой комок вязкой, ноющей боли, а затем, на ее пике, в затылок словно вонзается раскаленный прут. Рин забыл как дышать, закашлялся, и сквозь звон в ушах услышал чужой голос.
- Пациент скорее жив, чем мертв.
Свет слепил слезящиеся глаза. Рин попытался проморгаться и, когда это удалось, увидел над собой лицо уже знакомой девушки. Тот же строгий взгляд, те же светлые волосы, затянутые в тугой хвост на затылке. В одной руке она держала узкий пластиковый цилиндр с символом Стины Милосердной, во второй - кусок ваты, нестерпимо воняющий концентрированным нашатырем.
- Какого?!... - прохрипел Рин, повернулся на бок и едва не свалился с кушетки. Девушка убедилась, что пациент в сознании, проигнорировала его дальнейшие поползновения, и с невозмутимостью, свойственной преимущественно медикам, отвернулась, пряча цилиндр в шкаф, а вату выбрасывая в утилизатор. Рин проследил за ней мутными глазами и перевел взгляд дальше, туда, где на ортопедически безупречном белом диване со всем комфортом расположился капитан рит Ороста-Сунрайя. Рин страдальчески застонал и зажмурился, пытаясь избавиться от навязчивого кошмара в капитанском лице. Но тот исчезать не торопился.
- Доброе утро, - приветствовал он, вынуждая Рина принять. Откинувшись на спинку дивана, капитан смотрел на него с усталым спокойствием и Рин почувствовал себя до крайности неуютно. Хотя, казалось бы, куда уж хуже.
- Где я? - угрюмо поинтересовался он. Капитан хоть и ожидал, должно быть, подобного рода вопрос, оставался тем не менее сдержан и лаконичен.
- На моем корабле.
- И какого Древнего вам от меня надо?
- В Анне взывает долг Милосердия. А мне нужен пилот.
- Ты псих... ты меня спер! - Рин смутно припоминал, что с психопатов лучше не провоцировать, но вопиющее надругательство над свободой личности до глубины души возмущало его свободолюбивую натуру.
- Мы тебя спасли.
Рин запнулся на полуслове и насупился.
- Я бы сам справился, - буркнул он.
Капитан не стал ни отрицать, ни комментировать. Только улыбнулся. Это была странная улыбка - чуть приподнятый уголок сжатых губ - не улыбка, а холодная, равнодушная насмешка, не вызывающая ни капли симпатии. Рин не выдержал.