В самом порту из-за масштабности его повреждений пришвартоваться не удалось. Подполковник Кузнечински, пристально наблюдавший за ними, передал координаты пустыря в непосредственной близости от полевого госпиталя, и этим пришлось удовлетвориться. Если у Харана и имелись какие либо возражения по этому поводу, озвучивать их вслух он не спешил, да и вообще вел себя на редкость покладисто. Вполне вероятно, что на возмущение и предъявление прав у Харана, едва выползшего из капсулы медотсека, просто не хватало сил, но Рину это все равно казалось очень подозрительным. Сев и заглушив двигатели, Kaze Nemuru вежливо дождалась посадки подзадержавшейся шлюпки с "Разящего". Подполковник Кузнечински собственной персоной встречал их у трапа и оказался высоким крепким мужчиной средних лет, с почти целиком седой головой и взглядом столь строгим, что Рину тут же подсознательно захотелось вытянуться в струнку и отдать честь. Сопровождали подполковника четверо офицеров подстать командиру, собранные, суровые и по всем правилам упакованные в тяжелую броню с зеркальными шлемами. Каждый из них держал на перевес тяжелую пушку, и, глядя на них, Рин невольно внутренне содрогался. Безликие, однообразные серые солдаты на базе Дой теперь начинали казаться ему не такими уж серьезными противниками. Харан оказался не столь впечатлителен и спокойно пожал подполковнику руку, но Рин, глядя на них, стоящих в шаге друг от друга, не сдержал сокрушенный вздох. Кузнечински и Харан оказались примерно одного роста, но на фоне широкоплечего, увенчанного благородной сединой, подтянутого подполковника, Харан выглядел особенно непрезентабельно. Не спасал картину даже Хитклиф, маячивший рядом неумолимой рыжебородой скалой. В поисках моральной поддержки, Рин обернулся на свой корабль, со вздохом провел ладонью по волосам и приуныл еще больше. Его красавица Kaze Nemuru, ободранная, обшарпанная, со следами от выстрелов, местами вспоротой обшивкой, смотрелась до безобразия гармоничной частью угнетающего терминашского ландшафта. Рин опустил глаза, примерился сорвать досаду на близлежащем камешке, но наткнулся взглядом на собственное колено, криво заштопанное красными нитками, и пинать безвинный камень постеснялся. Стоило отдать должное подполковнику Кузнечински, обозрев пристальным взглядом их команду, определенно не внушающую доверия, он даже бровью не повел. Рин ожидал от него чего-нибудь вроде фразы "я думал в Легионе финансирование получше", но подполковник оказался не только суров, но и по своему деликатен.