- А Анна?... - тихо и как-то неуверенно спросил Рин. Хитрый краб воспользовался тем, что на него не смотрят, и подобрался поближе.
- Ты думаешь, муж отпустит ее с нами после всего, что было? - приподняв бровь, поинтересовался Харан и от этой знакомой усмешки, от изгиба брови Рину полегчало, словно все стало на свои места. Браслет на руке Харана пискнул и, ознакомившись с сообщением, он негромко рассмеялся. - Нам пора, - сквозь смех сообщил он. - Ужин готов и ждет нас. Нам не поздоровится, если мы опоздаем, и он остынет.
- Ты уверен, что мне стоит?... - Рин припомнил эллесу и содрогнулся, но Харан только хмыкнул.
- Конечно. Ты понравился моей матушке, - он легонько подтолкнул его в спину и Рин едва не растянулся на песке, споткнувшись о вездесущего краба.
В особняке эллара Рин старался вести себя паинькой, дабы не спугнуть зыбкую благожелательность эллесы и, пуще того, что бы Харан не передумал. Эллеса сочла его чрезвычайно скромным, отчего сделалась вдвойне внимательной и пугающе предупредительной. Рин еще порывался вернуться на корабль, но не посмел спорить, тем более что из окна выделенной ему комнаты открывался прекрасный вид на море и на расположившуюся на берегу Kaze Nemuru. Он понимал, что потребуется время, что Харан все еще косо на него поглядывает, должно быть ожидая, что Рин в любой момент сорвется и умчится в звездные дали. Что ему, Рину, должно быть еще нужно что-то доказать своей команде, которую так упорно, до последнего, отказывался вслух признавать своей. Однако сейчас все это мало заботило Рина. Он чувствовал себя выпускником. Чувствовал то торжественное вдохновение и веру в собственные силы, которую не ощущал с Академии. Оставшись один в выделенных ему покоях, Рин подтащил тяжелое деревянное кресло к окну, подпер подбородок ладонью и, облокотившись на подоконник, улыбался и смотрел, как ложатся отсветы заходящего солнца на золотую шафрановую вязь на черном боку Kaze Nemuru. Мир казался многообещающе прекрасным.
Ее шаги отдавались в тишине коридора гулким эхом. Она так и не привыкла к этому и всегда остро завидовала ренмееям, передвигающимся совершенно бесшумно. Эти высокие, узкие коридоры тоже не привыкли к такому шуму. Они, казалось, наблюдали за ней укоризненно, враждебно, но Ки'Дой знала, что все это лишь иллюзия - в последнее время ее трансплантаты барахлили. Рука поднялась, пальцы ласкающее прошлись по металлическим полосам на голове, и тут же одернулись, словно ожегшись. Дой не любила показывать, насколько зависима от своих нынешних хозяев, но проблема состояла в том, что они это итак знали. Они тешили ее иллюзией власти и контроля, давали все, почти все, что она бы не попросила, но Дой всегда, каждую минуту своей жизни с момента встречи с Третьим консулом, чувствовала на своем хребте его руку. Как раньше чувствовала руку Эрланда.