Встретившись с писателем уже к концу его жизни, Майкл Уордел характеризовал его как «дружелюбного, располагающего к себе собеседника». «Правда, — добавлял он, — за внешним спокойствием скрывался критически оценивающий и не лишенный злонамеренности дьявол, пристально изучающий и мысленно составляющий образ собеседника, который скрупулезно, до мелочей сохранялся в его памяти, пока не понадобится перенести его на страницы своих произведений». Когда Лайонел Хейл интервьюировал Моэма в день его 90-летия, период ясного сознания у старого мэтра продолжался не более десяти минут. Во время этого просветления писатель неожиданно встал со стула и, сев на диван рядом с Хейлом, произнес: «Извините меня, но я хочу увидеть вас поближе». Когда Моэм вперил в журналиста свой пронзительный взгляд, по спине Хейла, по его признанию, побежали мурашки. «Я буквально застыл от страха», — признавался он.
Усвоение Моэмом методов, используемых в медицине, безусловно, оказало влияние на его литературный стиль. Один из критиков, анализируя манеру письма трех писателей, бывших врачей, — Джона О’Хары, Синклера Льюиса и Моэма, — указывает на некоторые общие для них черты. «Они лишены литературной манерности. Им претит метафизический подход и искусственность. Никакое потрясение не может вывести их из равновесия, и это помогает им точно передавать изображаемое. Свойственные врачам черты обостряют их наблюдательность и позволяют выслушивать собеседника; именно этими качествами объясняется то важное значение, которое они придают диалогу».
Длительная писательская карьера Моэма подтверждает эту характеристику. Но его учеба в медицинском институте имела еще одно преимущество, которое сыграло значительную роль в его становлении как писателя: благодаря близкому расположению больницы от трущоб Ламбета молодой врач познакомился с теми сторонами жизни, которые в противном случае оказались бы ему неведомы. Не многие писатели, принадлежавшие к его поколению и сословию, имели непосредственный опыт общения с обитателями лондонского дна. Моэм понимал это и мастерски использовал приобретенный опыт в своем первом же романе.
Под влиянием встречи с серьезным театром во время пребывания в Германии он попытался писать пьесы. Они представляли собой написанные в подражание Ибсену одноактные драматические произведения, полные искусственно подчеркнутого натурализма, в которых нашли отражение боль и страдания, увиденные им во время работы в больнице. Моэм знал, что, создавая эти пьесы, он выполняет черновую работу подмастерья. Во время поездки во Флоренцию в 1894 году он переводит с немецкого «Привидения» Ибсена, чтобы лучше понять литературные приемы, используемые драматургом. Если во время пребывания в Лондоне он проводил дни в больнице св. Фомы, то все его вечера уходили на подготовку себя к карьере писателя. Он читал самую разнообразную литературу по философии, истории, естествознанию на английском, французском, немецком и итальянском языках. В это время у него появляется привычка вести дневник, в котором он делает наброски сюжетов пьес и рассказов, дает отрывки диалогов, а также короткие зарисовки образов, описывает свои впечатления и сделанные выводы.