— Ты смогла бы опознать его на очной ставке?
— Не хуже чертова Черчилля.
Эта бабенка О’Двайер отказалась от полицейской защиты («Если вы, парни, не смогли меня разыскать, то черта с два это сможет тот псих»), но оставила Гриноу телефонный номер для связи.
Гриноу сидел в кабинете, окутавшись сизым дымом сигары, и сам себе улыбался — что случалось довольно редко в этом расследовании.
Он ей поверил. Филлис О’Двайер пережила нападение этого сумасшедшего — и сможет опознать ублюдка. Это был их первый прорыв…
Второй произошел примерно через пятнадцать минут с появлением сержанта следственного отдела, который провожал Грету к «Трокадеро» для воссоздания картины нападения, которое на нее якобы совершили.
Сержант, круглолицый и опытный, с жестким взглядом, продемонстрировал противогаз.
— Был именно там, где, по словам той девицы, его уронили, — сказал сержант. — Не на виду, шеф — за мусорным баком.
Гриноу потянулся через стол и взял противогаз. Эти маски всегда казались ему не принадлежащими этому миру, словно из книги Герберта Уэллса. Очки маски на секунду уставились на инспектора, потом он перевернул ее и увидел чудесный ряд цифр: 525987…
…личный номер пилота.
Теперь они его найдут. Будь то Камминз или один из тысяч других летчиков военно-воздушных сил… он попался.
Вопрос теперь только в том, успеют ли они остановить его до того, как он увеличит своей счет до пяти убийств за шесть дней.
Для Агаты премьеры были мукой.
Она ходила на эти пугающие мероприятия по двум причинам — и только по ним.
Во-первых, после многонедельных репетиций, создания декораций и подготовки бутафории и костюмов, требовавших усилий стольких людей… решающий момент наконец наступал, и бедненькие актеры должны были через это проходить, так ведь? И она, как автор, считала честным разделить их несчастье, если что-то пойдет не так. Она же, в конце концов, сама подтолкнула их на преступление — а за свои преступления надо расплачиваться.
Например, на премьере «Алиби» по тексту требовалось выбить дверь, чтобы обнаружить жертву убийцы, однако дверь опередила свою реплику и распахнулась раньше времени, открыв упомянутую жертву в момент укладывания на пол. Такие муки (и их ожидание) усиливались именно в день премьеры, и драматург считал себя обязанным разделить эти пытки со своими сообщниками.
Вторая причина была не столь благородной, хоть и не считалась пороком: любопытство.
Хотя Агата присутствовала на многих репетициях, у нее было весьма отрывочное впечатление о спектакле в целом. Даже присутствуя на генеральной репетиции (а в этот раз она там не была, засев вместо этого с инспектором Гриноу в «Золотом льве» ради опроса, который последовал за убийством Ниты Уорд), автор не получала полного представления о пьесе.