— По-моему,— ответил я,— ей это тоже приходило в голову.
Однако собственная участь тревожила его куда больше, чем ее трудности. Ему уже не терпелось поскорее смыться с яхты.
— Вот дойдем до Сета,— проговорил он,— там погляжу, чем можно будет заняться. Правда, говорят, что все, кто уходит, рано или поздно возвращаются назад. Похоже, с тех пор как она вот так скитается по морям-океанам, уже снова встречалась со всеми своими матросами. Вот ведь странная штука, всем невтерпеж удрать, а потом все опять хотят вернуться. Проходит месяц-другой, и они опять смываются. Вот, к примеру, рулевой, тот уже три раза возвращался. И Эпаминондас, который теперь ждет нас в Сете, тоже трижды.
— А она, она-то понимает, почему они все удирают?
— Да она-то,— ответил он,— чего она только не понимает!
— Похоже, она вам не очень-то по душе,— заметил я.
Он явно удивился.
— Да нет,— пояснил он,— не в этом дело. Но вообще-то, по-моему, она издевается над людьми, ей просто на всех наплевать.
— Нет, мне так совсем не кажется,— возразил я.
— А вот я,— проговорил Бруно,— ничего не могу с собой поделать, уверен, и все. Не думайте, будто я в обиде, вовсе нет, я ничего против нее не имею. Но, наверное, все-таки соскочу я отсюда в Сете.
Слушая его, я все время продолжал следить, не показалась ли она на палубе.
— Надо всегда делать то, что хочется,— изрек я.
— Иногда мне бывает — даже не знаю, как бы это получше сказать — немного стыдно, что ли, да-да, просто совестно плавать на этой яхте,— добавил он.
— Надо выбирать так, чтобы не было стыдно,— заметил я.
Потом попрощался с ним, прошел по палубе, остановился возле ее каюты и стал ждать. Мне больше ничего не хотелось делать, только ждать и ждать ее. Каким давним, наивным бредом казались мне теперь мои планы насчет чистки медных ручек. Нет, ни за что не смог бы я тратить время на подобную ерунду. Хватит с меня, уже нагорбатился в кромешном мраке, целые долгие годы, и вот теперь наконец-то могу позволить себе роскошь больше ничего не делать — просто в полнейшей праздности стоять себе на солнышке и ждать, когда появится женщина. Да миллионы мужчин поступили бы на моем месте точно так же, я верил в это вполне чистосердечно, во всяком случае, достаточно, чтобы эта вера позволяла мне чувствовать себя куда менее одиноким, чем в долгие годы моей респектабельной службы.
Она показалась из каюты. Подошла ко мне. Мне пришлось зажмуриться — как утром, когда я увидел море. Вид у нее был вполне довольный. И как всегда, когда она бывала довольна, в ней появлялось что-то трогательно-девчоночье.