– Граждане казаки! Илья Зотов – бывший белогвардейский сотник, и дело его будет рассматривать советский суд.
Казаки насупились еще больше, а Спиридон кивнул:
– Эт народу понятно, товарисч красный командир. Только если же Илья Зотов теперя арештант, так пущай береть лопату и работает за троих, а то и за десяток. Так сказать, искупляет свою вину перед трудовым народом, – он развел руки, указывая на селян, – и перед совейской властью.
Гориматенко скрипнул зубами. Его нижняя челюсть выдвинулась чуть вперед, а правая рука легла на кобуру нагана.
– Я предупреждал, – робко прошептал председатель колхоза. – Они не пойдут на курган без Ильи.
Председатель был в Гострой Могиле человеком пришлым, относился к тем пролетариям, которых направили в село на строительство колхозов. Окрыленный столь высокой честью, а еще больше – властью, он бойко принялся руководить, да только сельское хозяйство оказалось совсем иным делом, нежели работа в слесарной мастерской. Чужака быстро поставили на место.
Товарищ комотряда испытывал острое желание взять сельчан под конвой и вывести на земляные работы на курган. Но, как правильно говорил агитатор, еще жива контрреволюция. Сегодня выгонишь их на работу, а завтра волки в степи будут грызть твой хладный труп. Да хорошо, если волки. Ныне голодающие пуще волков – живьем съедят, не побрезгуют. Был отряд – нет отряда. И тачанка не подмога.
Кроме того, у Гориматенко еще оставалось нечто в душе, что мешало порой поступать согласно приказам. Ведь приняли их гостромогильцы, накормили, и даже доноса не испугались. Правда, один конвойный помер от переедания, да и сам комотряда едва держался, чтобы не обожраться. А с другой стороны, село зажиточное. Ведь нашли, чем угостить, да и сами не тощие вусмерть. Уж на голодающих доходяг комотряда насмотрелся.
– Захин!
Красноармеец, стоявший у ступенек в усадьбу, поспешил ковыляющим шагом, волоча приклад старенькой винтовки по земле.
– Я, товарищ комотряда!
– Возьми двоих. Приведите сюда Зотова. Да поживее.
Гориматенко дернул за козырек фуражки:
– Граждане колхозники! Илья Зотов будет у нас работать за троих. – Он бросил угрюмый взгляд на Спиридона Ляпунова. – И за десятерых тоже. Пусть попробует, как достается хлеб трудовому народу.
При упоминании хлеба комотряда невольно сглотнул. Вчера ему довелось сжевать лепешку, размоченную, страшно сказать, в бульоне, – первую за последние полгода. Где только взяли? А там и взяли – чего тут гадать? – золотишко в сокровищнице Шпаря, видать, немалое. Если по хатам не хронят – а хаты обыскали еще вчера и допросили арестанта как надо, – значит, еще лежит сокровище в кургане и селяне знают где. Берут понемногу, чтобы не заподозрил никто, сбывают у скупщиков и жратву покупают.