Летом корабли эскадры адмирала П. Н. Назимова получили распоряжение отправиться в Петропавловск-Камчатский, чтобы принять участие в ежегодных торжествах в память героической обороны города от англичан и французов в 1854 году. Отряд прибыл в город странным образом: впереди – тяжелый флагманский «Нахимов», волокущий на буксире клипер «Джигит». Следом – изящный «Корнилов» у которого за кормой болтается «на веревочке» клипер «Крейсер». Угля не хватило!
Эскадра прибыла в самый восточный порт империи 22 августа, за двое суток до начала праздника. Провели парад, потом немало попотели во время бункеровки – и отправились обратно, исполнив по пути задачи, связанные с обеспечением охраны котиковых промыслов и демонстрацией флага в отдаленных портах, где до этого не видели ни одного русского боевого корабля.
Когда стояли в Дуэ, телеграф принес тревожную весть: во Владивостоке – эпидемия холеры, объявлен карантин. Порт закрыт, на рейд допускаются только медицинские транспорты, прибывающие для доставки врачей и прочего медперсонала, а выход из города вообще запрещен до конца поветрия…
Если сейчас вернуться в город – тебя в нем засадят на неопределенный срок. Причем в весьма неудобном положении: будешь торчать посреди акватории на якоре и принимать шлюпки с берега с необходимым снабжением. Обратно эти шлюпки отсылать нельзя – город не примет, поэтому их экипажи будут жить на борту. Судовой врач будет обязан ежедневно осматривать экипаж и выявлять заболевших, которых, даже если их недомогание на холеру не похоже, надо будет сразу же изолировать в отдельном кубрике. Палубу потребуется драить дезинфицирующим раствором. И так – пока не отменят чрезвычайное положение. Скучно, тошно, делать ничего нельзя. Словом, не жизнь – холера, даже если не заразился!
«Нахимов», разумеется, на заразу не пошел. Две недели почем зря проторчал в море в разгар сезона учений, без толку ползая из одной пустынной бухты в другую. «Подъел» уголь – перешел на дрова, которые экипаж сам заготавливал на поросших лесом островах (вот они, некоторые преимущества огнетрубных котлов!). Довольно быстро избавился от наличного продовольственного запаса – как-никак, почти 600 едоков на борту! – и чтобы не жить на одних сухарях с чаем, освоил премудрости рыбалки самодельными сетями, которые на досуге сплели матросы.
Только 21 сентября флагмана, наконец, пустили в город, считавшийся основным местом его приписки в хозяйственном отношении. Первым делом он снарядил в город продовольственную экспедицию – обрыдла за последнюю неделю рыба с сухарями, настолько обрыдла, что ждать штатного пополнения пайка за казенный счет очень не хотелось! А вторым – потребовал к борту баржу с углем. Заготовленные в ходе вынужденного похода на выживание дрова при этом были выгружены на пирс и… благополучно проданы местному населению. Выручка пошла на премирование отличившихся моряков.