У меня - прямой, разгонистый, без каких-либо закорючек. У него - с наклоном вправо и, что называется, убористый, не бисерный, как мне показалось вначале, а именно убористый, будто человек нарочно лепит буковку к буковке. А закорючки (письмо было усыпано закорючками) вились, как мышиные хвостики, и производили прямо-таки ошеломляющее впечатление. Я бы, кажется, ни в жизнь не смог написать таких удивительных закорючек.
Я оторопел, но быстро нашелся и сказал, что после всяких процедур моя правая рука совсем отказывает, вот и пришлось писать левой. Если я и лгал, то лгал лишь отчасти, так сказать, наполовину. В детстве я действительно был законченным левшой. С возрастом это прошло, я научился владеть правой рукой лучше, чем левой, но писать так и продолжал левой. Для большей убедительности я помахал перед теткой Соней правой рукой, придав ей несколько неестественное положение, и она поверила. Кажется, поверила.
- Ох, Эдя, Эдя! - только укоризненно сказала она и, переваливаясь с боку на бок, вышла во двор. К чему относилось это восклицание - к почтарям, француженкам или моей правой руке,- предоставляю догадаться читателю.
Письмо здешнего Эдьки Свистуна осталось на столе, рядом с моими записками. Помнится, я как раз дошел до встречи с Фросей и старался поточнее описать, как она была одета. Недолго думая, я взял письмо и засунул во внутренний карман моего земного костюма, что висел в шкафу. Потом собрал исписанные листки, свернул вчетверо и отправил туда же. Замечу кстати, что скоро этой писанины набралось столько, что и совать было некуда. Пришлось сходить на корабль и положить в контейнер. К концу моего пребывания на этой планете не один, а два контейнера, довольно вместительных, были забиты до отказа.
Между тем наступило время ужина.
- В столовую пойдешь или тебе принести? - спросила тетка Соня.
Я решил, что лучше будет, если я поужинаю дома.
Примерно через час (к сожалению, я не засек время) старуха воротилась с пирамидой кастрюлек и тарелок, и я довольно плотно покушал. В тот вечер была гречневая каша со шкварками, блинчики в сливочном масле, сыр "Костромской" и черный кофе. Пища была свежая и приятная на вкус. Особенно мне понравились блинчики. Правда, не было такого обилия, как у нашей, земной, тетки Сони, зато вкус, аромат... С ума можно сойти!
Потом мы смотрели телевизор. Вообще-то никакого телевизора в доме не было. Я подумал, грешным делом, что эту радость здесь еще и не изобрели. Как бы не так!
После ужина, накормив кур, тетка Соня подошла к простенку в горнице и щелкнула какой-то кнопкой.