Некоторое время никто ничего не говорил. Дрозд, рассказом Романа заинтересовавшийся слабо, пожимал плечами. На лице его было явственно видно, что он не понимает, из-за чего горит сыр-бор, и что, по его мнению, в этом учреждении случаются штучки и похлеще. Стеллочка тоже казалась разочарованной. Но тройка магистров поняла все очень хорошо, и на лицах их читался протест. Корнеев решительно сказал:
– Врете. Причем неумело.
– Это все-таки не тот попугай, – сказал вежливый Эдик. – Вы, наверное, ошиблись.
– Да тот, – сказал я. – Зеленый, с колечком.
– Фотон? – спросил Володя Почкин прокурорским голосом.
– Фотон. Янус его Фотончиком называл.
– А цифры? – спросил Володя.
– И цифры.
– Цифры те же? – спросил Корнеев грозно.
– По-моему, те же, – ответил я нерешительно, оглядываясь на Романа.
– А точнее? – потребовал Корнеев. Он прикрыл красной лапой попугая. – Повтори, какие тут цифры?
– Девятнадцать… – сказал я. – Э-э… ноль два, что ли? Шестьдесят три.
Корнеев заглянул под ладонь.
– Врешь, – сказал он. – Ты? – обратился он к Роману.
– Не помню, – сказал Роман спокойно. – Кажется не ноль три, а ноль пять.
– Нет, – сказал я. – Все-таки ноль шесть. Я помню, там такая закорючка была.
– Закорючка, – сказал Почкин презрительно. – Ше Холмсы! Нэ Пинкертоны! Закон причинности им надоел…
Корнеев засунул руки в карманы.
– Это другое дело, – сказал он. – Я даже не настаиваю на том, что вы врете. Просто вы перепутали. Попугаи все зеленые, многие из них окольцованы, эта пара была из серии «Фотон». А память у вас дырявая. Как у всех стихоплетов и редакторов стенгазет.
– Дырявая? – осведомился Роман.
– Как терка.
– Как терка? – повторил Роман, странно усмехаясь.
– Как старая терка, – пояснил Корнеев. – Ржавая. Как сеть. Крупноячеистая.
Тогда Роман, продолжая странно улыбаться, вытащил из нагрудного кармана записную книжку и перелистал страницы.
– Итак, – сказал он, – крупноячеистая и ржавая. Посмотрим… Девятнадцать ноль пять семьдесят три, – прочитал он.
Магистры рванулись к попугаю и с сухим треском столкнулись лбами.
– Девятнадцать ноль пять семьдесят три, – упавшим голосом прочитал на кольце Корнеев. Это было очень эффектно. Стеллочка немедленно завизжала от удовольствия.
– Подумаешь, – сказал Дрозд, не отрываясь от заголовка. – У меня однажды совпал номер на лотерейном билете, и я побежал в сберкассу получать автомобиль. А потом оказалось…
– Почему это ты записал номер? – сказал Корнеев, прищуриваясь на Романа. – Это у тебя привычка? Ты все номера записываешь? Может быть, у тебя и номер твоих часиков записан?