– Блестяще! – сказал Почкин. – Витька, ты молодец. Ты попал в самую точку. Роман, какой позор! Зачем ты отравил попугая? Как жестоко!
– Идиоты! – сказал Роман. – Что я вам – Выбегалло?
Корнеев подскочил к нему и осмотрел его уши.
– Иди к дьяволу! – сказал Роман. – Саша, ты только полюбуйся на них!
– Ребята, – сказал я укоризненно, – да кто же так шутит? За кого вы нас принимаете?
– А что остается делать? – сказал Корнеев. – Кто-то врет. Либо вы, либо все законы природы. Я верю в законы природы. Все остальное меняется.
Впрочем, он быстро скис, сел в сторонке и стал думать. Саня Дрозд спокойно рисовал заголовок. Стелла глядела на всех по очереди испуганными глазами. Володя Почкин быстро писал и зачеркивал какие-то формулы. Первым заговорил Эдик.
– Если даже никакие законы не нарушаются, – рассудительно сказал он, – все равно остается странным неожиданное появление большого количества попугаев в одной и той же комнате и подозрительная смертность среди них. Но я не очень удивлен, потому что не забываю, что имею дело с Янусом Полуэктовичем. Вам не кажется, что Янус Полуэктович сам по себе прелюбопытнейшая личность?
– Кажется, – сказал я.
– И мне тоже кажется, – сказал Эдик. – Чем он, собственно, занимается, Роман?
– Смотря какой Янус. У-Янус занимается связью с параллельными пространствами.
– Гм, – сказал Эдик. – Это нам вряд ли поможет.
– К сожалению, – сказал Роман. – Я вот тоже все время думаю, как связать попугаев с Янусом, и ничего не могу придумать.
– Но ведь он странный человек? – спросил Эдик.
– Да, несомненно. Начать с того, что их двое и он один. Мы к этому так привыкли, что не думаем об этом…
– Вот об этом я и хотел сказать. Мы редко говорим о Янусе, мы слишком уважаем его. А ведь наверняка каждый из нас замечал за ним хоть одну какую-нибудь странность.
– Странность номер один, – сказал я. – Любовь к умирающим попугаям.
– Пусть так, – сказал Эдик. – Еще?
– Сплетники, – сказал Дрозд с достоинством. – Вот я однажды просил у него в долг.
– Да? – сказал Эдик.
– И он мне дал, – сказал Дрозд. – А я забыл, сколько он мне дал. И теперь не знаю, что делать.
Он замолчал. Эдик некоторое время ждал продолжения, потом сказал:
– Известно ли вам, например, что каждый раз, когда мне приходилось работать с ним по ночам, ровно в полночь он куда-то уходил и через пять минут возвращался, и каждый раз у меня создавалось впечатление, что он так или иначе старается узнать у меня, чем мы тут с ним занимались до его ухода?
– Истинно так, – сказал Роман. – Я это знаю отлично. Я уже давно заметил, что именно в полночь у него начисто отшибает память. И он об этом своем дефекте прекрасно осведомлен. Он несколько раз извинялся и говорил, что это у него рефлекторное, связанное с последствиями сильной контузии.