Уже почти год она в этом доме, куда пришла ради того, чтобы быть с дочерью. Да, она счастлива видеть Лилю, наблюдать, как дочка растет… Но какая же это мука – оставаться для нее посторонним человеком! Лиля – добрая, ласковая, но матерью она считает Маргариту, и чем дальше, тем трудней будет ей принять известие, что ее мать – всего лишь прислуга…
Надо уходить отсюда, забрать дочку и уходить, но разве отдаст Михаил Лилю? Разве отпустит Тасю?
Любовь к нему опутала ее, словно сеть, от которой невозможно освободиться. Но что такое его любовь? Тася не хочет горя в его семье, но неужели Михаил не понимает, что ежедневно мучает и жену, которая ненавидит Тасю, и любимую, которую отдает на растерзание жене? Да разве можно так уж сильно винить Маргариту? Унижение, которая она терпит, ревность, обида на мужа – все это может толкнуть и на более жестокие поступки, чем наливать подсолнечное масло в компот, а горчицу – в жаркое! Неизвестно, как вела бы себя Тася, окажись она на месте Маргариты…
Нет, она не потерпела бы другой женщины в жизни своего мужа! Она бросила бы все и ушла!..
Да? Бросила бы все? Ну а почему же ты не бросаешь и не уходишь? Ведь любимый твой – муж другой женщины! Пусть он и говорит, что спит отдельно от жены, но разве будет Тася это проверять? Ночами ревность терзает и ее…
Как все запуталось! Лиля рядом, а жизнь так тяжела, порой просто невыносима!..
А вот и Михаил. Его белая рубашка призрачно мерцает в темноте…
Подошел, обнял за плечи. Поцеловал Тасю в пышные вьющиеся волосы, вздохнул:
– Надо же, сколько цветов Лилька вырастила! Красивые, правда?..
Тася молча кивнула, опасливо поежилась. Шепот его казался слишком громким в ночной тишине.
Ах, что за ночь… Что за ночь, какой томительный, искусительный аромат испускают эти цветы! Днем они так не благоухают так безумно, так страстно…
Лилии пахли настолько сильно, что заглушали даже легкий аромат табака. А между тем наверху, у окна своей комнаты, стояла и курила Маргарита.
Говоров схватил Тасю в объятия, начал целовать – сначала осторожно, потом все более страстно.
– Миша, – выдохнула она, пытаясь высвободиться, – Миша, не надо, пожалуйста, жена твоя вернулась! Не дай бог, Лиля нас увидит!
– Все спят давно уж, – недовольно прошептал Говоров, но тут же покорно вздохнул: – Будь по-твоему. Я к тебе приду.
– Нет, – твердо сказала Тася.
Маргарита прижала руку ко лбу. Ее муж… ее муж молит эту тварь о любви… А она ему отказывает?!
– Ты же говорила, что любишь… – промолвил Михаил Иванович.
– Мы прощались тогда, – ответила Тася. – Я думала, что больше тебя не увижу. Я пожалела тебя. Прости…