Но…
Соламейн отказался наотрез. Чем удивил меня безмерно. А когда я после рассказала Азмарену, тот запретил мне даже думать о том, чтобы играть сейчас с собственным сознанием.
— Олеся, я уже объяснял, — лицо эльфа исказилось в таком искреннем беспокойстве, что на миг стало стыдно. — Это опасно.
— Ты так волнуешься из-за Дирада? Из-за того, что его похожее вмешательство довело до сумасшествия?
— Я волнуюсь за тебя, — выдохнул мой куратор, словно сознался в преступлении. — Я не знаю, что именно с тобой происходит. Как повлияет на тебя чужая светлая магия сейчас. Правда в том, что никто не знает.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, не мигая.
— Та сила, что поселилась в тебе, сопротивляется, — добавил он тише. — Защищается от любого воздействия. Я не могу рисковать тобой.
— И ты намерен решать проблему бусами? Созерцанием лебедей? — усмешка сковала губы против воли. На секунду-другую мне отчаянно захотелось забыть обо всём. Захотелось, чтобы он подался вперёд и прислонился лбом к моему лбу — а потом скрыл меня ото всего мира на собственной груди. Я поняла, что опускаю голову и одновременно напрягаю икры — даже в сидячем положении словно готовлюсь встать на цыпочки и тянуться… к нему.
К поддержке, которая нужна мне сильнее, чем я представляла.
— Сейчас лучше двигаться маленькими шажками, чем разогнаться и упасть.
Проблема в том, что по ощущениям я уже приложилась об асфальт.
— Да что вы устроили?! — Я отпустила его руку. Резко. В груди вдруг вспыхнул огонь — заставивший задыхаться. — Что, всё настолько плохо? Нужно вежливо улыбаться, не говорить со мной на серьёзные темы, не дышать на меня — а иначе я стану монстром?!
Кажется, мои слова ударили его под дых. Сверкнула мысль: я сейчас… наверное, скверно выгляжу. В глазах потемнело, захотелось прикрыть их руками. Чтобы он не видел меня такой и чтобы самой не видеть боли на лице, которое мне на самом деле дорого.
— Прости. — Я уцепилась за остатки самообладания, стараясь выгнать горечь из голоса. — Я просто чувствую, что… праздно трачу время, пока все вокруг заняты делом. Я тоже хочу действовать! На меня смотрят — студенты, преподаватели, а теперь и твои товарищи. Они должны видеть, что я стараюсь. Нет, я сама должна знать, что делаю всё возможное! Кормить птиц и вышивать крестиком — это… здорово в другой ситуации, но не сейчас.
Я взяла на себя ответственность, пообещала себе, что исправлю сказку, в которую попала. Пообещала, что буду сильной! А он согласился, что вернёт меня к свету, если дела пойдут плохо. И куда всё катится?