– Мне жаль, что приходится просить вас уйти. – Эрил-Фейн сглотнул. – Здесь нет вашей вины. Вы не должны быть теми, кто…
– Все нормально, – перебила Сарай. – Мы готовы уйти. Раньше у нас не было такой возможности, но теперь…
– И куда вы направитесь?
Сарай, Лазло и Ферал переглянулись. Они понятия не имели.
– Спэрроу хотела бы прогуляться по лесу, – начала Сарай. – А я хотела бы поплавать в море.
Они с Лазло обменялись секретным взглядом. Прошлой ночью, в какой-то момент их долгого, мечтательного сна, они отправились плавать в теплом море, покрытом лунным сиянием. Там ребята наткнулись на бутылку с посланием, ныряли с ножами в зубах, чтобы перерезать арканы левиафанов и освободить их от рабства.
Может, они сделают это в реальности. Почему нет? Кого еще они могут освободить, если отправятся на поиски?
От этой мысли у нее закололи кончики пальцев, а по рукам побежали мурашки.
По чистой случайности в эту секунду ее взгляд остановился на лице Азарин, и Сарай получила ответ на вопрос, направивший заряд электричества по ее позвоночнику. Не нужно далеко идти, чтобы найти рабов, желающих освобождения. Азарин смотрела через аркаду на галерею, где застыла призрачная армия Миньи. Рабов хватало и тут.
Сарай сказала Азарин:
– Я сделаю все возможное, чтобы они стали свободны. Клянусь.
– А если не сможешь?
Сарай не знала, как ответить. Если у нее ничего не получится, значит, Минья уже за пределами доводов рассудка и исцеления, а если так, то что?
Лазло опустил руку ей на талию и сказал:
– Она сможет. Но ей нужно время, и оно у нас есть.
Говорил он вежливо, но твердо, и Сарай поняла, что Лазло их защитит – всех их, включая Минью, в будущей жизни с ее непредсказуемыми горизонтами.
Спэрроу предложила всем чай.
– Он ненастоящий, просто травы, – виновато добавила она.
– Мы позаботимся, чтобы у вас был настоящий чай в путешествии, – ответила Сухейла и с удивлением отметила укол грусти, когда подумала об их переезде.
Всю свою жизнь она мечтала, чтобы цитадель исчезла, а теперь ей жаль? О, не жаль, что небо расчистится, тень пропадет и город войдет в новую эру, а жаль потерять возможность получше познакомиться с этими детьми, такими сильными, яркими, скромными и голодными, у которых нет другого дома, кроме этого, и никого, кроме друг друга. Она видела в них такую тоску, сплетенную с нерешительностью, будто они стремились к новым отношениям, но не верили, что их заслуживают, и ее сердца сжимались. Это заставляло ее чувствовать себя виноватой, что, считая всех мертвыми, она никогда даже не оплакивала их.