Когда через некоторое время у меня перед глазами чуть прояснилось, и мы все втроем осмотрели зуб, оказалось, что один из корней не вырван. Мы некоторое время постояли молча, глядя друг на друга. Доктор и агроном чувствовали себя виноватыми, их вид говорил: «Сделали что могли, старались, но…» Прополоскав рот, я ушел. Денег с меня не взяли.
Я поплелся на вокзал. Временами мне становилось очень плохо, меня рвало, я был рад тому, что в ташкентских аллеях темно, и подолгу стоял, прислонившись головой к какому-нибудь пирамидальному тополю. Кто-то помог мне дойти до вокзала.
У входа мой провожатый меня покинул. Когда мне стало легче, я сообразил, что до вокзала меня довел тот же самый беспризорный, который пытался «увести» наш чемодан с дробью. Говорят, в таких случаях сердца людей сразу же наполняются чувством горячей благодарности. Со мной было не совсем так.. Я сперва осмотрел свои карманы и только после того, как убедился, что все цело, позволил себе наполниться чувством горячей благодарности. Затем я удивился тому, что возле наших вещей никого нет, и когда через некоторое время вернулся Дима, я накинулся на него, возмущаясь, как он мог бросить все без присмотра.
- Да ведь это Борис взялся смотреть за вещами, пока я схожу на базарчик за черешнями,- сказал он,- куда же мог деться этот чудак, или его опять забрали в милицию?
- Идите ищите,- велел я.
Дима ушел и быстро вернулся. Он был раздосадован.
- Ну? - спросил я.
- Этот чудак ловит у фонаря ночных бабочек, которые слетаются на свет,- ответил Дима.- Удивительное усердие!
- Нельзя его одного оставлять с вещами,- сказал я. При таком стороже у нас и чемодан с дробью упрут.
- Так за каким чертом он нам тогда нужен,- возмутился Димка,- зачем мы будем его опекать, если он даже чемодан покараулить не может? Кузен Бенедикт какой-то.
- Ну ладно,-сказал я .-^Такому энтузиасту помогать надо.
Только Димка стал раскладывать на газете черешню, хлеб, колбасу, яйца, как появился Борис. Он вовсе не был смущен тем, что бросил вещи, казалось, он об этом и не думал, он был преисполнен восторга от того, что поймал какого-то бражника. Борис весь сиял, и у меня не хватило духу обругать его за брошенные вещи.
- Ладно,- сказал я.- Садитесь! Ешьте! Через полчаса надо штурмовать кассу!
Бориса не пришлось приглашать дважды, он уселся и начал есть С удивительным проворством. Как сказал Димка: «Мы обнаружили две особенности нашего нового друга: прекрасно ловит всяких мушек, но и по части пожрать просто талант, подобрал с газеты все чистенько, как столь любимая им саранча».