И проснулась, садясь в постели. Машинально скрестила руки, стаскивая майку, пропотевшую на спине. Бросила ее на пол и снова легла, почему-то боясь повернуться к окну, где обязана стоять обычная земная ночь, с невидимыми за шторами и облачной пеленой звездами. Ах, да, еще их затмевают фонари, и чтоб увидеть, как помигивают, бледные, городские, нужно уйти в парк, на самый обрыв.
А вдруг там за окном, если повернуться, в неплотно задернутые шторы посмотрит на нее чернильная пустота, полная чуждых сущностей и предметов?
— Фигня какая, — с вызовом прошептала Ирина и зажмурилась, задышала мерно, отсчитывая вдохи и выдохи. Вдо-хи. И вы-до-хи…
А поздним утром следующего дня она ехала в маленьком автобусе, разглядывая через запыленное стекло далекую полоску синей воды за лежащей плашмя степью. В голове все еще звучал Гошкин голос, не слова, интонации. Сначала оживленно-радостный, когда Ирина спросила, можно ли ей уехать на пару дней, а Гоша немедленно собрался составить компанию. Потом недоверчивый, перебивал ее уточняющими вопросами (как это сама, не, ну, у меня как раз маза, пока нет соревнований…). А после холодный обиженный, когда наконец твердо отказала и не захотела сказать, куда именно уезжает.
Вспоминать сказанные им слова она не хотела. Гоша всегда получал, что хотел, а если встречал сопротивление, становился злым и капризным, как балованный ребенок. После просил прощения. Но при этом так умудрялся помотать Ирине нервы, что обычно она находила решение, которое устраивало обоих. В этот раз он скрутил свою гордость и даже сам предложил.
— Ну давай, я попозже подъеду? Обратно вместе.
По интонациям она понимала, предлагает уже не потому что хочет, а, чтобы добиться своего, идет на принцип. Дурацкие у тебя, мил Георгий, принципы, вздохнула она, предвидя, что, узнав, куда едет, он явится к вечеру того же дня. И не стала соглашаться.
— Много теряешь, Ируся, — закруглил пикировку Гоша, — мы с Аленькой давно на Южный берег собирались мотнуться…
— Удачной поездки, — вежливо пожелала она. И чтоб Гошка не бесился, покорно выслушала еще пару колкостей, оставляя за ним последнее слово.
* * *
Маленькая остановка посреди главной улицы поселка совсем не изменилась, разве что пыли на бетонных облезлых стенках стало побольше, а окна-витрины универсального магазинчика теперь закрывали цветные рекламные плакаты. Ирина отошла в сторону, чтоб автобус не запылил и ее, поколебалась и вошла в магазин. Все равно придется идти к родителям, понимала она, народу почти нет, в толпе не затеряешься. Летом можно было бы снять номер в отельчике, что стоят вдоль шоссе за пределами поселка, но все равно ей нужно переговорить с родителями Андрея.