О Троцком проговорился он, когда «Правда» 24 августа 1940 года сообщила о убийстве того четырьмя днями прежде. Дело было в больнице, Степаныч вовсе обессилел, говорил мало. А тут, узнав новость, сказал загадочно:
— Ну вот, и этого они добили… Последнего. Теперь им все можно — оглядываться не на кого… Ты хоть знаешь, каков он был? Нет. А был он — сравнительно с теми, кто рядом и вкруг него терлись, — вроде, Головой! Умницею. Только ум–то его – на бо–ольшой крови! На русской, на немецкой, на мадьярской, на латышской тоже… Если в том, что у нас в 1917–м, в октябре случилось, резон был хоть какой, — один он есть его установщик и попечитель… За то и ему тоже — Закон возмездия… Воздается всем, кому положено, — вживе или в смерти…
Теперь, как понял я в этот солнечный день под Луховицами, хранителем и установщиком резона сегодняшнего была Михаил Егоровича благоверная Ольга Тихоновна. В присутствии которой оба героя, — полные георгиевские кавалеры (как, впрочем, кавалеры — тот и другой, каждый — двух орденов боевого Красного знамени, а Миша — еще и ордена Ленина), — боялись лишнее слово произнести. Хозяева кого–то ждали. Гости объявились, точно как только настенные часы–кукушка на кухне прокукова–ли пять ровно пополудни. У дома остановились три длинных рефрижератора. За рулем каждого сидели красноармейцы. Из среднего — точно против входа в дом у газона — выпрыгнул низенький командир с двумя шпалами в чекистских петличках гимнастерки и с буденовскими усами. Подошел, поздоровался со всеми. Удивленно–радостно, показалось, взглянул на Степаныча:
— И вы здесь, дорогой Иван Степаныч?! Отдохнуть прибы–ли? С внуком?
После короткого разговора снова зашли в дом. Вновь прибывший принял из рук хозяйки добрый лафитник водки на тарелочке. Влил ловко. Крякнул красиво. Закусил огурчиком.
Вышел. Мы — вслед. Все вместе подъехали к одному из полевых участков. Встали у склада. Сразу отворились ворота. И с десяток трезвых хотя и краснорожих вертухаев (вроде варсонофьевских шоферов) в новеньких нарядных комбинезончиках и в синих свежих резиновых сапожках тут же подкатили небольшие тележки на маленьких шасси с дутыми шинами. На тележках были аккуратно сложены штабельками металлические — из нержавейки — плоские, с высокими бортиками поддоны, плотно прикрытые такими же, из стали, крышками. Прибывшие с машинами военные растворили боковые двери морозильников. По одному стали подъезжать. Крышки, на сплошных «рояльных» петлях, по одной раскрывались. В глубине аккуратными рядами лежали не запечатанные пакеты из плотной крафт-бумаги с дышащими свежестью толстыми пучками зелени в одной группе поддонов, с редисом — в другой, с морковью — в третьей. И так — со всем классическим набором упакованных овощей. На каждом пакете — свой типографский номер и шифр ответственного упаковщика. Прибывший командир следил, как