”, – привела один такой пример Салли. – По-моему, он увлекался этим до самого отъезда в колледж».
«Он на самом деле ужасно хотел, чтобы родители им гордились, – рассказывает Эми о своем брате. – Он думал, что родители не ценили, каким умным он был».
Живительная надежда на то, что все станет по-другому в новом окружении, начала таять на втором году обучения в Амхерсте. Разум Уоллеса – всегда проницательный и быстрый – начал слегка успокаиваться на первом курсе, смущенный новизной обстановки и достигнутыми успехами. Однако, когда Уоллес вернулся к учебе осенью 1981 года, все вернулось на свои места.
«Когда вы что-то говорили Уоллесу, он считывал не только прямой смысл ваших слов, но и коннотацию: какое намерение может стоять за словами, какой более глубокий эмоциональный подтекст? – рассказывает Уильям Деврие, один из профессоров, учивший Уоллеса в Амхерсте. – Я не думаю, что он воспринимал более осознанно свое физическое окружение, но скорее всего Уоллес был более чувствительным к обычным и эмоциональным аспектам человеческой деятельности и различных ситуаций… Вряд ли он размышлял над этим, скорее он видел эти более глубокие измерения. Так же как мы воспринимаем многозначные слова, а не их состав или буквы, он видел – моментально – социальное и эмоциональное значение действий человека».
Дэвиду нравилось отделять себя от других людей, от всего, что считается нормальным.
Как это описывает другой сосед Уоллеса по комнате: «У него был самый беспокойный ум, который я когда-либо встречал. Ум Дэвида работал в пять раз быстрее, чем у любого другого. Но проблема заключалась в том, что он не был в пять раз эффективнее. Просто работал быстрее. Его ум работал на ускоряющей передаче».
Привычки, которые когда-то приносили Уоллесу облегчение и удовлетворение, начали превращаться в проблемы. Например, употребление марихуаны, которое в свое время позволило ему «ослабить сверхбдительность и почувствовать себя комфортнее в собственной шкуре», как выразился Дэйв Колмар, теперь, похоже, вышло из-под контроля. Сначала Уоллес верил, что он нашел разумный путь для успокоения нервов; иногда его лучшие сочинения – Уоллес начал экспериментировать с беллетристикой на втором курсе – связывали с курением марихуаны. «Но это все, конечно, ложь, потому что контроль постепенно ускользал, – скажет позднее Уоллес в одном из интервью. – Это перестало быть привычкой – “Я так хочу”, но превратилось в нечто “Похоже, мне это необходимо”. Этакий внушительный сдвиг от “Мне чего-то хочется” до “Мне это нужно”».