Ранее Уоллес сопротивлялся лечению, и в результате он запутался в интеллектуальных манипуляциях, которые мучили его в школе и наполняли его романы: «Я и хотел получить помощь, и не хотел. Я мешал другим, которые хотели помочь мне. Один раз я мог прийти к психиатру в слезах и отчаянии, а через два дня обсуждал с ним тонкости теории Юнга, – пишет Уоллес в коротком эссе под названием «История бывшего резидента», которое он анонимно выложил на сайте Гранада Хаус. – Я мог спорить с наркологом о разнице между грубой, прагматичной ложью – и “эстетической” ложью, когда люди лгут просто для красоты. Я мог смущать спонсоров программы 12-ти шагов очевидными парадоксами, заключенными в концепции отрицания».
Однако в конце концов Уоллес отказался от своей хорошо организованной защиты и согласился на лечение. Когда он пришел познакомиться с другими членами группы, они показались ему «странной комбинацией Ганди и мистера Роджерса в татуировках». Дэвид описал их в «Бесконечной шутке» под видом членов реабилитационной группы. «У них была увеличена печень и отсутствовали зубы; они привыкли бить жен и играть с дочерями в запрещенные игры; а теперь они восхваляли каждое движение своего кишечника». Но эти люди заслужили скупое уважение Уоллеса, потому что выигрывали битву, которую он проигрывал много лет, – и он сдался.
Уоллес признался, что собирается убить себя в мраморном холле факультета философии Гарварда.
«Дэвиду нужно было, чтобы им восхищались, как тружеником – человеком, а не интеллектуалом, – рассказывает друг Уоллеса, помогавший ему проходить реабилитацию. – Это его каким-то образом успокаивало. Правила менялись, ему больше не нужно было соперничать с лучшими из лучших. Шкала внезапно поменялась – теперь было важно быть человеком и поступать правильно». Уоллес смог общаться, не испытывая страха, осуждения или сравнения – чувств, которые раньше затрудняли его общение со сверстниками. Общество анонимных алкоголиков предлагало ему более комфортное общение.
Костелло называл эту капитуляцию «отвернуться от жизни в страданиях – и повернуться к чему-то еще».
Уоллес описывал чувства и настроения своих героев с человечной мудростью (хотя и пытался нырнуть в глубину своего собственного опыта). «Печально, что книга разошлась в большом количестве и что меня признали, – это настоящий американский тип печали, – говорит он о «Бесконечной шутке» – Я был белым, происходил из зажиточного класса, получил до неприличия прекрасное образование, моя карьера была успешнее, чем я мог надеяться, и я плыл по течению в некотором роде. Многие мои друзья шли тем же путем. Некоторые здорово увязли в наркотиках, другие стали невероятными трудоголиками. Третьи ходили в бары для одиночек каждый вечер. Вы можете наблюдать 20 разных вариантов концовки, но все они одинаковы. Некоторые мои друзья записались в общество анонимных алкоголиков. Я не собирался много писать об анонимных алкоголиках, но я знал, что хотел быть с наркоманами и жить в центре реабилитации. Я сходил на пару встреч с этими парнями и подумал, что это чрезвычайно сильная штука. Я понял, что многие из нас, привилегированных американцев, переступая порог тридцатилетия, должны найти свой путь, отказаться от детских штучек, от всяких там духовности и принципов. Возможно, модель АА – не единственный путь к этому, но, мне кажется, один из самых действенных способов».