- Я тебе, - я погрозила собачонке пальцем.
- Мими тебе его бы отхватила, а это... тьфу, пакость, а не собака... пшла отсюда...
Собака широко зевнула и плюхнулась на ковер. Она свернулась клубочком, из которого торчали лишь уши... нет, определенно, не понимаю, какой в ней смысл.
- Началось все с полгода тому... Мари ты видела. Тихой девкой была, спокойной... исполнительной. Я ее в приюте подобрала. У меня-то компаньонки наемные долго не выдерживали. Не везло...
Если кому и не везло, то, как по мне, именно компаньонкам. Вот и сбегали. А сироте деваться некуда. Да и платить не надо.
Сплошная экономия.
- Конечно, сперва она мне показалась слегка туповатой... ничего не знает, ничего не умеет... взялась платья чистить, так испортила... но я ее учила. Я была терпелива...
Для ведьмы.
- И вроде выучила... - старуха махнула рукой на дверь. - Ишь, стоит... заходи уже, я тебя слышу...
Мари вошла. В руках ее был поднос с кружками, высоким кофейником, молочником и полудюжиной серебряных вазочек...
- Долго возишься, - почтенная вдова переложила клюку по другую сторону кресла. - Опять подслушивала...
Мари вздрогнула.
И полетела на пол.
Неловко кувыркнулся поднос. Разлетелись кружки, зазвенели тарелки, превращаясь в груду осколков... выплеснулось содержимое кофейника, причем прямо на старуху...
- Криворукая дура! - вдова схватилась за клюку.
- Простите, простите, пожалуйста... я не заметила вашу собачку, я... - Мари сжалась, прикрывая голову руками. Вид у нее был до крайности жалкий.
...собачонка издала протяжный вздох.
И поднялась.
И... лежала она в двух шагах от Мари.
Клюка полетела в стену.
- Вон пошла! Чтоб я тебя... - старуха добавила пару слов покрепче, полагаю, подхваченных от супруга-капината. - Вели, чтоб прибрались... ничего доверить нельзя...
- Вы только не волнуйтесь...
Мари поднялась, а я ощутила запах крови.
Резкий.
Едкий.
И невероятно сладкий, манящий. От аромата этого закружилась голова, и вдруг я осознала, что голодна. Невероятно, невозможно голодна... настолько, что готова...
Я сглотнула.
И сглотнула вновь, попыталась отвести взгляд от белого девичьего запястья, по которому скатывались алые капли. Такие крупные, такие совершенные...
- Я... я... - Мари прижала руку к себе, но так, что порез был виден. И Диттер дернулся было, но взгляд его остановился на мне. - Мне так жаль... простите, пожалуйста... умоляю, простите... и не волнуйтесь... вам вредно волноваться... у меня сердце...
- И почки, и печень...
Их голоса звучали где-то вдалеке...
Я слышала стук сердца.
Ровный.
И... девчонка знает, что делает. Сердце не обманешь... кровь...