— Что ты шепчешь? — спросила она, когда кровь перестала шуметь у нее в ушах.
Он еще сильнее прижал Аллу к себе и, коснувшись губами ее уха, повторил:
— Аль-Лат. Ты — Аль-Лат.
— Не Аль-Лат, а Алла, — улыбнулась она и, поцеловав его в шею, легла щекой на его грудь.
— Аль-Лат — это одна из трех дочерей Аллаха, самая прекрасная из них. Только современные богословы говорят, что ее надо забыть, а в Коране сказано, что «никто из молящихся ей не останется жив». А я хочу молиться тебе, Аль-Лат…
* * *
Две недели пролетели так быстро, что Шакиб и Алла даже не успели привыкнуть друг к другу. Просыпаясь утром, ни он, ни она не нежились в постели до завтрака, что свойственно людям на отдыхе. Вскочить, умыться и скорее выбежать в парк, чтобы успеть погулять, взявшись за руки, пока аллеи еще пусты, или посидеть у самой кромки моря, обнявшись. А вечером, после долгого расставания, поскорее заснуть, чтобы быстрее наступило утро и новая встреча. Алла стеснялась ходить к нему в номер. Ей казалось, что взоры всех отдыхающих обращены на нее с осуждением. Поэтому Жанне все чаще приходилось «дышать воздухом» под звездным небом или в послеобеденную жару. Они ездили гулять на Пицунду, где долго бродили среди сосен, почему-то названных «реликтовыми» и огороженных металлической сеткой.
— И в Израиле, и в Ливане полно таких деревьев, — заметил Шакиб, — но никто их не охраняет.
— А ежевика у вас растет? — хитро улыбнувшись, спросила Алла.
В автобусе, во время экскурсии на озеро Рица они так и просидели, взявшись за руки весь путь по горному серпантину. Даже не вышли подышать воздухом и размяться возле водопада Мужские слезы. Еще пару раз ходили в шашлычную на реке. Вопросов о происхождении мяса Шакиб уже не задавал.
День отъезда был известен и не должен был стать неожиданностью. Кроме того, они вместе ходили в кассу и стояли в очереди за билетом для Аллы. Оба, не сговариваясь, избегали темы расставания в разговорах. Наверное, потому, что не видели в этом смысла — Лена уедет в дождливый Ленинград, а Шакиб через две недели вернется в Перевальное, продолжатся занятия и тренировки, а еще через год он улетит отсутствующим в расписании ночным рейсом в один из аэропортов Ближнего востока. Это было понятно, очевидно и, к сожалению, неизбежно.
Утро отъезда наступило, словно осень. Еще вчера было тепло и можно было загорать и купаться, а сегодня уже небо затянули свинцовые тучи и сырой ветер заставляет кутаться в теплое пальто. Проснувшись утром, Алла неожиданно поняла: все, этот день последний, и продолжения не будет, а будет дальше совсем другая жизнь. Движения стали механическими и бездумными. Стараясь не сосредотачиваться ни на чем, она, словно сомнамбула, одевалась, чистила зубы, складывала вещи в сумку, сдавала белье пришедшей спозаранку кастелянше. Шакиб ждал ее в фойе вместе с Али. Возникла неловкая пауза. Жанна подхватила ее сумку и, взяв Али под руку, потащила его на улицу. Говорить что-либо не было ни сил, ни желания, а автобус в аэропорт уже ждал за воротами. Не глядя друг на друга, сплели пальцы рук и пошли, оставляя позади лето и ощущение счастья. Возле автобуса стукнулись лбами в неловкой попытке поцелуя. В последний момент подбежал невесть откуда взявшийся Гела: