Все трое смотрят на экран монитора — на фотографию мальчика Миши, сына белорусского дипломата Алексея Захаревича, которого тут в целях конспирации называют Алексом.
— Я всё понимаю, — задумчиво говорит Голь. — Но у Макса в последние дни чрезмерно подвижная психика. Мальчик может быть непредсказуем. Он очень плохо спит по ночам, а днём спит от бессилия, как и в данный момент. Причина этому — изоляция от привычного образа жизни.
Хэлуй усмехается и отвечает профессору более мягким тоном:
— Вы называете бродяжничество привычным образом жизни? Он беженец и скорее всего сирота. Мы даже не знаем, где его родина, из какой горячей точки планеты этого мулата забросило к нам: из Югославии, Чечни, а может быть, из Ирака… Бедное дитя даже не говорит. Человечек без имени — Маугли ХХI века. Мы дали ему имя — Макс. Мы его кормим. У него появилась крыша над головой. Он должен быть нам за это благодарен.
Хэлуй подошёл к спящему ребёнку походкой завоевателя, продолжая:
— Впрочем, Макс очень покладистый. Поможет нам, и мы дадим ему возможность стать достойным немцем, а лучше — американцем.
Голь хочет что-то возразить, но не решается.
— Гауд, сообщите профессору план дальнейших действий, — распоряжается шеф.
Гауд отводит Голя в сторону. А Хэлуй отвечает на звонок своего мобильного телефона:
— Да, слушаю… Так… Ясно…
Он с мрачным видом отключает связь, затем подходит к Гауду и отводит его в дальний угол лаборатории.
— Мигель сообщил, что полчаса назад Захаревич досрочно закончил свою дипломатическую миссию в Берлине и заказал два билета на самолёт в Минск. Второй билет — для своего сына, которого он всё-таки не оставляет на лечение в Берлине… Наш план сгорел.
Польша; поезд «Берлин — Брест», проследовавший через Варшаву, 28 июня
Жаннет за чаепитием беседует со своими соседями по купе. Это Сергей и Арсений, брестские студенты-спортсмены, возвращающиеся с чемпионата мира по плаванию.
— Наш тренер, Сан Саныч, — рассказывает Арсений, — совсем разозлился и этому берлинскому дельцу так и говорит: «Аўфідэрзэен, спадар Херман. Вы маіх хлопцаў не чапайце. Выхоўвайце, біттэ, сваіх чэмпіёнаў. Беларусы не прадаюцца. Фэрштэін!»
Он смеётся громче всех, а Сергей спрашивает у попутчицы.
— Как вам, Жаннет, такая белорусско-немецкая языковая солянка?
— Очень органично получилось. Я даже уловила смысл, не владея белорусским языком. Некоторые слова очень схожи с русским.
— Зато вы отлично говорите по-русски, — хвалит её Сергей. — Владеть двумя языками — это уже здорово.
— Сережа, вы сами вызвали меня на откровение, — скромно улыбается Жаннет. — Я знаю семь языков.