Я стал задумываться: куда еще девать свободное время? В местной воинской библиотеке попался учебник по скорочтению. Решил освоить это дело. Ведь зрительная память за два года сиденья за экраном у меня была очень обострена. Оказывается, мы читаем, проговаривая про себя написанное. Для любителей великого и могучего русского языка — это наслаждение, а вот для работы и учения — большая помеха. Было очень трудно отучить себя от укоренившегося способа чтения. С упрямством японского самурая я выполнял упражнения из учебника. Сразу ничего не получалось. Потом стал замечать, что могу только глазами охватывать несколько строк текста и запоминать. Потом уже смог запоминать целыми абзацами. В конце концов, дело пошло. Прочитав какую-нибудь книгу, заставлял себя вспоминать, что писалось на определенной ее странице и пересказывать близко к тексту.
В местном Доме офицеров готовился концерт участников самодеятельности. Приглашались все желающие выступить. Я, конечно же, сильно пожелал. Укутал гитару двумя утепленными куртками (на улице было под 40 ниже нуля). И пошел в клуб. Репертуар у меня уже какой-то был. «Вальс» Иванова-Крамского сыграл довольно уверенно. После концерта познакомился с еще одним фанатом гитары. Им оказался летчик Баженов. Он москвич. Играет исключительно классику. Мы с ним подружились, и я многое у него перенял. К моему сожалению, ближе к весне он закрутил роман с официанткой из их офицерской столовой, которая то ли стала, то ли готовилась стать его женой, и времени на гитару у него не осталось. Да и у меня много времени стало отнимать увлечение скорочтением.
Как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Наступила полярная ночь. Она порой выдавала сполохи удивительной красоты, и мы выходили из своего балка чтобы ими полюбоваться. Луна за полярным кругом светит ярче и кажется гораздо большей. В полнолуние при ее свете вполне можно было читать. Но чаще всего мела пурга и дул леденящий ветер. Во время пурги в предбанник балка, где у нас хранились продукты и спасались от холода наши две собаки, наметало целые сугробы снега. Сказать кому-нибудь, так не поверят — из-под гвоздей, забитых в доски! В туалет мы в это время ходили по протянутой веревке. Иначе ветром сдует и это гибель. Две наши машины — аппаратная и агрегатная — находились в полной боевой готовности. Мы топили в них тоже печи — «буржуйки» и следили за тем, чтобы температура внутри машин была положительной. К ним веревки тоже были протянуты.
Но вот пришло полярное лето. А наступает оно по-настоящему только к середине июля. Солнце давно уже не заходит: опустится к горизонту, покатится шариком по нему и снова вверх, только с другой стороны. По тундре без резиновых сапог не пройти. Земля оттаивает сантиметров на сорок и покрывается зеленым ковром из полярной травы и цветов, а под всем этим вода. И кругом гнезда птиц. Наши собаки творили здесь полный разбой, жирея на дармовых харчах. Ветры с материка угоняют льды в глубь Арктики и открывается навигация. В Тикси объявляется «сухой закон» и в порту идет круглосуточная работа по разгрузке судов.