Немного ослепленный неожиданной удачей, Давид последовал за ребе к столу и уселся на скамейку. Пока тот тщательно скручивал цыгарку, Давид смотрел в окно. Дождь кончился, хотя на дворе все еще было темно. Он почувствовал, как странное спокойствие объяло улицу за окном. За спиной Давида вспыхнул первый шепот. Ребе зажег цыгарку, закрыл книгу, по которой читал Мендель, и отодвинул ее в сторону.
...Можно спросить сейчас. Он дал мне пенни. Об Исайе и угле. Где? Страница шестьдесят восемь...
Струйки дыма вились над столом. Ребе потянулся за потрепанной книгой и взял со стола указку.
— Ребе!
— Ну? — он листал страницы.
— Когда Мендель читал об этом... этом человеке, который, вы сказали, который...
Ему не довелось кончить. Дважды метнулся по двору фиолетовый свет, как будто кто-то качнул над крышами фонарь. Потом стало темно, грохнул гром и покатился, словно бочка по лестнице погреба.
— Шма Исраэль! — ребе пригнул голову и ухватился за руку Давида, — горе мне!
— Ой! — взвизгнул Давид и хихикнул, когда рука ребе разжалась.
За спиной Давида затараторили резкие, возбужденные голоса.
— Видел! Бух! Во дает! Говорю тебе, что раньше тоже полыхало!
— Ша! — к ребе вернулось самообладание, — молния перед Пасхой! Будет теплое лето, — он повернулся к Давиду. — Почему ты закричал и почему ты засмеялся?
— Вы меня схватили, — объяснил Давид осторожно, — и потом...
— Что потом?
— И потом вы пригнулись, как мы, когда вы бросаете указку, — и я подумал...
— Пред Богом, — прервал его ребе, — никто не может стоять прямо.
...Пред Богом...
— Но что ты подумал?
— Раньше я думал, что это кровать. Наверху. Но это не кровать.
— Кровать! Не кровать! — Глаза ребе расширились. — То, что я дал тебе пенни, не значит, что из меня можно делать дурака. — Он подтолкнул книгу. — Читай, уже поздно.
...Нет, сейчас нельзя спросить...
Давид начал читать, и мысль утонула в монотонности звуков.
После недолгого чтения ребе отпустил его, и Давид соскользнул со скамейки и пошел туда, где сидели остальные, чтобы взять свою стопку книг. Шломо, державший книги Давида на коленях, поднялся с готовностью при его приближении и протянул их навстречу.
— Они хотели забрать, но я их держал, — сообщил он. — А что ты купишь?
— Ничего.
— Ну-у, — сказал он с горячностью, — я знаю где есть леденцы — восемь за цент.
— Я ничего не хочу покупать.
— Ты вонючий гад!
Остальные загудели:
— Говорили тебе, что ничего не получишь за то, что держишь книги. Вот, теперь видишь. Покажи хоть пенни. Мы пойдем с тобой. Это нам никто не запретит!
Они метнулись к своим местам. Давид взял книги под мышку и направился к двери.