Мэри кивнула, и Нэнс провела языком по деснам. — Ладно. Положите его сюда. — И она указала на свою подстилку из вереска в углу. — Не стану врать тебе, Нора Лихи. Мята и черноголовка — травы не бог весть какие сильные, но они показали, что ребенок этот — подменыш, как мы и думали. А чтобы выгнать колдовское отродье, нужно зелье покрепче.
Нора, сидевшая на табуретке возле огня, застыла в ожидании. Лицо ее пылало, волосы успели растрепаться.
— Что ж ты станешь пробовать теперь?
Нэнс дождалась, пока Мэри уложит ребенка на ее постель.
— Лусмор. Великая трава.
Она показала Норе подвядшие зеленые листочки.
— Наперстянка! — шепнула Мэри, сверкнув глазами в сторону Норы. — Это ж яд!
— На козни фэйри нужны их же травы, — проворчала Нэнс. — А яд не так и страшен, если знаешь, как им пользоваться.
От страха сердце у Мэри забилось так сильно, будто вся кровь вдруг остановилась и потекла в обратную сторону.
— Но вы же это ему не скормите? Только ступни намажете, да? Как тогда?
Нэнс посмотрела на Мэри отрешенным взглядом:
— Можешь мне поверить.
Нора кивнула с отсутствующим видом.
Мэри закусила губу. Ее мутило. В натопленном бохане было душно, из канавки несло козьим пометом. Мэри закрыла глаза, под носом у нее выступил пот. Из темного угла доносилось хныканье Михяла — так блеет разлученный с матерью ягненок. Томительный прерывистый звук повторялся снова и снова.
— Сегодня мы его искупаем, — сказала Нэнс, кидая листики наперстянки в большой чугунок с водой.
Нора поднялась, чтобы помочь ей поставить посудину прямо на раскаленные угли.
— Теперь подождем, пока вода согреется и вберет в себя силу лусмора, — сказала Нэнс и опять уселась на свою табуретку.
— Зачем держать мальчика в постели, если я могу взять его на руки! — воскликнула Мэри и, не дожидаясь ответа, ринулась к ребенку. Взгляд мальчика метнулся к ней. Мэри подняла ребенка, стараясь не смотреть на его трясущуюся голову и дергающееся лицо.
— Она все время с ним нянчится, — шепнула Нора.
— Так он не плачет, — объяснила Мэри.
— А ведь и верно, — пробормотала Нэнс. — Ведь молчит же он сейчас, ни крика, ни писка!
Нора насупила брови:
— Да разве не держишь ты его на руках ночи напролет, а он все равно вопит как резаный?
Мэри теснее прижала Михяла к груди, а ноги его положила к себе на колени.
— Думаю, это его успокаивает. Если на руки брать.
Нора, моргая, уставилась на нее:
— Что толку… Все орет и орет…
— Пусть подержит его девочка, хуже не будет, — не сразу отозвалась Нэнс. — И что ласкова она с ним, ей-богу, хорошо, раз Михял твой там, у Них. — Взяв тряпочку, она обмакнула ее в козье молоко и протянула Мэри: — Вот, возьми, дай тварюшке пососать.